В ответ на это я похлопал в ладоши.
— Браво! Не хотите на сцене фабрики выступить? Какая экспрессия! — Пантелей Семенович все-таки мэр, хоть и бывший. Хороший управленец. Дед знакомил меня с его послужным списком. Его так просто не объедешь. Он с самим дедом умудрялся спорить. Так что это был всего лишь спектакль, который неплохо разрядил обстановку.
— Ладно, — Пантелей совершенно спокойно сел за стол, — я согласен. Сейчас надо делать дело. Едем с тобой в мэрию, регистрируем бумаги, и там же назначаешь меня директором центра. Оклад триста рублей потянешь? — Он с хитринкой глянул на меня.
— Потяну.
— Ну и насчет процентика от прибыли потом обсудим, — потирая ладони, добавил Пантелей.
— Хорошо, — я не стал с ним спорить. Процент от прибыли — хорошая мотивация, только вот, боюсь, разговор о размере этого процента будет жарким. — Завтра в десять утра начинаются официальные мероприятия. Так что позвонить и пожаловаться на наш произвол не получится. У вас будет целый день, чтобы прибрать там все к рукам и навести порядок.
— Никакого произвола! Мы будем действовать исключительно в рамках правового поля. Есть новый директор, есть приказ об увольнении старого. Вот бумаги, забирайте свои вещи, выход вон там, — в нем явно пропадает большой артист.
— Именно так, — я кивнул, — может быть, еще охрану сменить? И лучше ехать сразу с аудиторской компанией. Пусть все проверят. Мало ли что.
— Насчет аудиторов согласен, договорюсь. А охрану менять смысла нет. Охранное агентство центром занимается. Покажу им бумагу, и все, они наши.
— Хорошо, поехали! — Я встал и направился на выход. Ефросинья, до сих пор прибывающая в ступоре от происходящего, отправилась за нами.
Припарковавшись сбоку от мэрии, мы зашли в местную канцелярию. Оформление бумаг много времени не заняло. Цыпко тут не просто хорошо знали, а явно уважали. Многие сотрудники подходили и жали руку, пытаясь выяснить, как им жить дальше и насколько все переменится с приходом новых людей. Тот отвечал кратко, что время покажет, и не стоит суетиться.
Когда мы выходили из здания, я обратил внимание, что у главного входа ведутся подготовительные работы к завтрашней церемонии.
— Жалко, что не получится зайти попрощаться, — Пантелей Семенович печально смотрел, как на фасад здания монтируют большую фотографию моего деда. На ней он был в парадной форме, на груди висели награды. Лицо спокойное и суровое, как бы спрашивает: ты уверен в том, что делаешь? Если уверен, то делай!
— Жалко, — согласился с Цыпко я, — но это можно сделать и позже. Всегда есть возможность заехать на кладбище.
Затем мы зашли в аудиторскую фирму, которая находилась через два здания, и заключили договор. Пришлось внести предоплату в размере ста рублей. Они подкинули идею: объединить все компании в одну и взять на себя основную бухгалтерию. Так, типа, будет легче. Обещал подумать. На заводе с этим было просто, там минимум бумаг, а вот то, что я туда же арт-пространство добавил, их единственного бухгалтера сильно напрягало и пугало.
По-хорошему, для Холкина мы собирались создать другое юридическое лицо, но на это требовались время и деньги. Поэтому пока оставили все на «Хадыж-крем». Сразу выдал поручение Ефросинье — пусть отрабатывает зарплату, посчитает, как выгоднее, предупредив, что пока денег нет, но Станислав обещал, что в течении недели пойдут оплаты от арендаторов и станет полегче.
Так незаметно в делах пролетело время, и мы все той же компанией отправились на ужин домой к Цыпко. Не смог я отказать, когда так настойчиво приглашают.
Ну, что сказать про ужин и семью Ефросиньи? Было немного завидно. Мама, папа, младший брат и даже бабушка. Большая, дружная семья, которая очень тепло приняла меня. Окружили заботой, накормили от пуза и долго не хотели отпускать.
Поздним вечером я вернулся в особняк и обнаружил, что место в гараже уже занято шикарным «БМВ». Были мысли устроить Владу за это какую-нибудь пакость, но я решил не опускаться до его уровня и просто забил. Прошел через гараж, чтобы никому не попадаться на глаза, поднялся по боковой лестнице к себе в комнату и, приняв душ, лег в кровать.
Душевное состояние оставляло желать лучшего. Боль от смерти деда так никуда и не ушла. Стоило расслабиться — и она тут же вернулась. Уснул я только под утро. Разбудил меня настойчивый стук в дверь — через полчаса меня ожидают на завтраке.