Он продолжал наблюдать за боярыней. Сердце обливалось кровью от сострадания, жалости к матери, отдающей чужому человеку единственное дитя. Но ничего. Ещё будут детки у неё. Вон какая, сильная да крепкая. И не для того Армангерей сюда явился, чтоб проявлять сентиментальность. Да ещё на глазах у прислуги. Потому губы его снова плотно сжались, веки чуть прищурились. Сильнее всех владеющий собою Армангерей ждал, когда в горницу приведут его нового ученика. Агата молча кивнула, в глубине души радуясь, что бывалый воин не стал расспрашивать ее ни об отце мальчика, ни о причинах того, почему молодая молдованка предпочла так поступить с собственным сыном отправляя таким тернистым путем на службу Молдавии. Моргнув, она поднялась из кресла и решительно направилась к дубовой двери в комнату
- Михал, иди сюда, сынок., - тихо, едва уже не плача произнесла она заглянув в комнату, откуда вскоре донеслись приглушенные шаги. Взяв сына за руку, Агата вывела в горницу беловолосого мальчишку лет шести
- Добрый день, домнул., - в полголоса поздоровался Михал с Армангереем смотря на того чуть из -под лобья, крепко сжимая материнскую руку
- Настасья., - позвала Агата свою служанку
- Да, госпожа., - ответила ей девушка лет пятнадцати вошедшая в комнату
- Собери зимние вещи Михала., - произнесла женщина ровным голосом
- Только не слишком много. Положи еды и две фляги воды., - добавила она. Служанка сдавленно кивнула и убежала.
- Родной, присядь в кресло пока., - обратилась она уже к мальчику выпутывая из его цепких пальцев свою ладонь. Когда мальчик покорно отпустил мать и сел в кресло, все так же настороженно наблюдая за Армангереем, женщина достала с одной из неприметных полок кинжал с деревянной ручкой в кожаных ножнах. Немного помедлив, чтобы проверить остроту лезвия, женщина вернулась к сыну и опустившись перед креслом на колени, произнесла, протягивая парнишке кинжал
- Михал..., - она посмотрела на Армангерея и моргнув, снова перевела взгляд на сына
- Сынок, я очень тебя люблю. Но нам пришло время расстаться. Тебе нужно учиться тому, что я не смогу дать, как бы не хотела., - она сделала паузу
- Для этого я позвала домнула Армангерея. И тебе.... Тебе придется пойти с ним, Михал., - она вложила в детскую руку ножны с кинжалом
- Это тебе пригодится и послужит памятью обо мне.... И твоем отце., - она сжала пальчики Михала на потертых ножнах
- Береги себя и пообещай мне во всем слушаться домнула Армангерея.,- Агата обхватила руками нежное детское личико, заглянула в зелено - карие глаза. Михал моргнул и после паузы произнес
- Хорошо, мама., - он посмотрел в глаза матери и положив кинжал на колени, потянулся и просто обнял женщину за шею и уткнулся лицом ей туда, где под кожей прощупывались ритмичные удары пульса. В следующий момент в комнате появилась Настасья с дорожным мешком и небольшой катомкой
- Спасибо, Настасья. Поставь у двери и можешь ступать к себе., - произнесла Агата даже не посмотрев на служанку. Та сдавленно кивнула и робко поставив вещи где сказано, поспешила скрыться с глаз, стараясь незаметно спрятать от всех раскрасневшееся от подступающих слез личико. Михала в этом доме любили все и поэтому боль приближающегося расставания с белокурым отроком горела слезами в сердцах и глазах всех прочих обитателей большого боярского дома.
- Михал, сынок, тебе пора идти., - тихо произнесла домнишоара Чореску отстраняясь от сына и выбираясь из его объятий
- Мама, я не хочу... Я буду слушаться!, - тихо произнес мальчик смотря на мать
- Так нужно, дорогой. Ты же хочешь стать воином?, - она чуть улыбнулась наблюдая за сыном и мягко растреплевая его белые, словно первый снег волосы:
- И ты станешь им... Но сначала, тебе нужно научиться многому. Домнул Армангерей поможет тебе в этом., - Агата потрепала сына по голове
- Не плачь, милый. Все будет хорошо. А теперь иди., - Чореску потянула сына за руки, чтобы он встал с кресла. Мальчик взял с коленок кинжал и сжав ножны в руке, встал и кивнув, поцеловал мать в щеку
- Ты будешь мной гордиться, мама., - произнес Михал и снова посмотрев на Армангерея, произнес, обращаясь и подходя к мужчине
- Я готов идти и учиться, домнул Армангерей., - он посмотрел бывалому войну почти в самые глаза. Старик молча наблюдал эту сцену и запоминал. Запоминал жесты, движения, мимику этой женщины. Запоминал выражение лица, болезненный блеск воспалённых глаз, потому что у него с этим мальцом теперь будет об этом моменте одна память на двоих. Очень может быть, что шестилетний Михал видит мать в последний раз. И однажды он спросит Армангерея, какой была его мама. И воин ответит, что она была мужественной и стойкой, сильной и решительной. И что она его любила так сильно, как только возможно. Но сильнее она любила Родину. Во всяком случае так Армангерей объяснял себе её поступок. А большего и не надо... Михал тронул сердце старика. Признаться, воин и не думал, что сынок Агаты будет таким маленьким. Все, кого он брал прежде, были вдвое старше: крепче и телом, и головой. А этот... отчаянный паренёк, спору нет. Но глазищи полны слёз, и храбрится весь, а видно, что трясётся. Армангерей не удержался, потрепал мозолистой рукой мягкую чёлку мальчика. Ну до чего светлый! Все местные черным черны, что поляки, что молдаване, а он, вишь, белый. И зыркает исподлобья. Волчонок.