— Зови меня Танар, — отозвался он в ответ на робкое обращение чада. И то правда, имечко-то у него некруглое. А уж это обращение, "домнул"... Не домнул старик никакой и никогда им не был. А вот учителем — совсем другое дело.
— Ну, Михал, нам пора. Идти будем долго и молча. Свои вещи понесёшь сам.
Молвив это, Армангерей чуть подтолкнул нового подопечного к выходу под затылок и, обернувшись к Агате, на прощание шепнул:
— Храни тебя Господь, деточка. Молись за него, а я уж тебя помяну в своих молитвах.
Дверь захлопнулась за старцем и мальчиком. Двое белоголовых ушли в дождливую сентябрьскую ночь. Прощаться с матерью было тяжело и страшно, поэтому в глазах мальчика поблескивали готовые выступить слезы, но в то же время он понимал, что не должен показаться слабаком. Стиснув в ручонке потертые ножны кинжала, он смотрел на старого воина, ожидая его слов, готовый идти за ним. Бывалый воин растрепал его волосы мозолистой, шершавой рукой и велел звать Танаром. Михал кивнул вновь посмотрев на мужчину и направился к собранным Настасьей мешку и котомке. К мешку оказался привязан кусок бечевы образуя лямки. Настасья как знала, что это может пригодиться. Чореску взялся за бечеву и попытался одеть мешок за спину, но с первого раза это не получилось. Агата было подалась помочь сыну, но мальчик повернув в ее сторону личико, произнес
- Я сам!, - и боярыня только робко кивнула ему, медленно отступая назад к креслу. По ее щеками струились слезы, но она держалась мужественно, ни разу не всхлипнув. Михал заткнул кожаные ножны за пояс на животе и снова схватившись за бечевку мешка уже обеими ручонками, смог надеть его на плечи и посмотрев на мать, потянулся к котомке с едой и на силу взяв ее обеими руками, моргнул и посмотрел на старика, остановившись вместе с ним у двери. Спустя пару минут они оказались на сырой улице. Последний раз посмотрев на двор родного поместья, Михал пошел в след за Армангереем чуть опустив голову и смотря на грязную дорогу, что была у него под ногами. Заговаривать со старцем мальчишка не стал. Раз тот сказал, что они пойдут молча, значит так надо.
Агата только кивнула в ответ на шепот старца и пройдя за ними к двери, позволила уйти, перекрестив уходящего сына, пока они с Армангереем не скрылись за кустарниками старого сада. Закрыв дверь, боярыня медленно съехала по ней на пол прикрывая лицо руками и то и дело вздрагивая от почти беззвучных рыданий. Расставание с сыном причиняло боль, но так было нужно. Только вот успокоиться боярыне все равно было сложно. Армангерей накинул капюшон. От дождя плащ не спасал совершенно, но хоть от ветра укрывал, и заунывное не свистело в ушах так тоскливо. недолго вел мальчика по центральным улицам. Они шли на север, к реке и уже через три четверти часа достигли городских окраин и полесья. Ветер крепчал, дождь усиливался. Старик шёл быстро и не оглядывался: это было первым испытанием для мальца — сбавит шаг или сдюжит? Воин немного прихрамывал — давняя рана от копья, повредившего бедро. Достигнув леса, он остановился и прислушался. За ними никто не следовал, а дождь успешно размывал следы. Собаки по утру ещё могли их учуять, и потом Армангерей был намерен немного сбить их столку дымом. Ведь Агата умная женщина и наверняка пустит псов, сразу как только поднимет тревогу из-за пропажи единственного чада. Обернувшись к настигшему его мальчику, танар присел на корточки и стал одного с Михалом роста. Он заглянул в его карие глазищи с кажущимися в темноте голубыми белками, и серьёзно произнёс, положив руку мальчику на плечо:
— Сейчас ты можешь выбрать сам. Или ты возвращаешься домой один, без меня, и тебя ждёт родимый кров, тёплая постель и сытная еда. Но ты никогда не станешь великим воином, которым пожелала тебя видеть твоя мама. Или ты сейчас находишь еловую ветку поразлапистей, мы с тобой её поджигаем и пускаем дым по следу, и тогда нас уже никто никогда не найдёт. Суровость взгляда воина растаяла, остались доброта и желание узнать, чего хочет сам мальчуган. Михал молча тащил котомку, которая в отличае от мешка с одеждой была тяжелее, а ручка неудобнее для детских ручонок. Чореску шел молча, стиснув зубы. Ветер завывал свою противную песню, дождь промочил одежду почти до исподнего белья, но мальчуган не собирался жаловаться танару. Он просто шел за ним стараясь поспеть в шаг. Так они прошли весь город и вскоре на горизонте показалась река и полесье. Дождь стал сильнее. Михал моргнул и посмотрел на наставника. Бывалый воин заметно прихрамывал - ранение или травма. Детское любопытство того и глади грозило вырваться наружу, но беловолосый паренек молчал уверенно шагая за своим учителем. Дойдя до самой опушки леса, они остановились. Наставник прислушался к чему то, а Михал просто огляделся по сторонам. Вокруг не было ни единой живой души, кроме танара. Немного помедлив, тот присел перед ним на корточки. Когда их взгляды встретились, Михал только моргнул, но не отвел глаз от наставника. Рука бывалого воина легла ему на плечо и он заговорил, впервые за пройденый ими путь от поместья Чореску. Он давал выбор. Михал мог вернуться домой или же все таки стать великим воином. Таким, которым бы Агата точно бы гордилась. А ведь он пообещал, что она будет им гордиться! Он не имел права подводить ее. Опустив голову и посмотрев на свои руки, что сжимали плетеную ручку котомки с едой и питьем, младший из рода бояр Чореску помедлив долю минуты, вновь поднял взгляд на бывалого воина и произнес