— Путь предстоит неблизкий. Нужно отдохнуть. Попробуй подыскать нам место для костра.
Подбежав к корзине, беловолосый мальчишка ухватил ее за ручку и потащил к стоящему у опушки учителю. Ветка в руке танара дымила знатно, Чореску даже на мгновение наморщил нос, но посмотрев в лицо учителя, быстро одернул себя. На силу дотащив до наставника провиант, Михал остановился в шаге от старого воина все еще сжимая в ручонках ручку корзинки, готовый идти дальше. Неожиданностью для мальчика стало то, что учитель решил забрать у него котомку, но и протестовать молдаванин ему не стал. Получив еловую лапу, Чореску потащил ее, стараясь удержать так, как показал Танар. Постепенно они ушли глубже в пролесок, а затем и вовсе сошли с тропы уходя к самой чаще леса. Раньше мальчишка здесь ни когда не бывал, поэтому, нет-нет, а оглядывался по сторонам с присущем его возрасту любпытством. Промокший мешок с теплой одеждой постепенно начинал тянуть к земле, поэтому, беловолосый изредка, но пытался поправить бичевые лямки от него на плечиках, но шага не сбавлял. Они снова брели в молчании. Долго. В лесу было не так холодно, да и почти не сыро. Михал задрал белую голову к небу, пытаясь рассмотреть его серь сквозь раскидистые кроны вековых деревьев, но они нависали над путниками плотным пологом. Да и Армангерей не стоял на месте, так что задерживаться не стоило. Опустив голову, Михал моргнул и поспешил нагнать наставника, что норовил скрыться среди порослей кустарников. Через пару, навереное, десятков минут они миновали поляну и вновь вошли в лес. Чореску чуть опустил голову. Он промок, немного, но все же подустал с непривычки и конечно, чего уж себя то обманывать, проголодался. Пройдя так несколько шагов, Михал поднял взгляд на учителя и с удивлением отметил, что вновь начал немного, но отставать от танара, от чего поспешил догнать воина. Останавливаясь в шаге от учителя, Михал снова посмотрел на танара, который осматривался по сторонам. Новым заданием стал поиск привала.
- Хорошо., - в полголоса ответил мальчишка и обдав учителя дымом от тлеющей еловой лапы, отошел от него на несколько шагов, внимательно оглядываясь по сторонам. Минут через десять - пятнадцать блуждания по сравнительно небольшому радиусу от наставника, Чореску нашел небольшой, примерно в метр-полтора, пустой участок между порслью какого - то лесного, но весьма плотно ростущего кустарника и обернулся в сторону, где последний раз премечал наставника
- Танар!, - осторожно позвал учителя беловолосый замирая на месте. А танар притаился не случайно. Он заметил, что мальчик в лесу ведёт себя точно так же, как привык дома: уверенно, шумно и невнимательно. Меж тем лес друг только тому, кто знает, как защититься от естественных угроз и пользоваться дарами. И первый, главный дар лесных угодий, — это тишина. Михал нарушал её, словно всё ещё находился в Хотине, пугая птиц и мелкую добычу, дразня хищников, привлекая внимание врагов. Армангерей затих и пригнулся, чтоб седую голову не было видно над порослью орешника. И замер. Какое-то время он отчетливо слышал шорохи, возню и старательное сопение. Потом беловолосый мальчик притих. И в звонкой лесной тиши, окружившей воина и его ученика, раздалось робкое, встревоженное обращение:
— Танар!
Старик всё выжидал. Это было непросто: больная нога ныла, протестуя против согнутого положения, но если отроку не привить с первых минут ощущение того, что он нигде не в безопасности, то шансов на выживание у мальчика нет. Потому Армангерей не выходил, наращивал тревогу. И, откровенно говоря, сгорал от любопытства, что же Михал будет делать. Михал замер на месте, медленно оглядываясь по сторонам окутанный молочной дымкой от все еще тлеющей еловой лапы, что сжимала детская ладошка. Насупился, вслушиваясь в тишину леса, которую нарушал разве что шелест мокрых листьев. Танар не отозвался на его зов. Где-то недалеко вспорхнула лесная птица, вскрикнула, прошелестела листвой дерева и снова затихла. Беловолосый недовольно посмотрел в ее сторону, а потом снова вслушался в голос лесной тишины. В лесу было не так уж холодно, как на городских улицах, но ветерок все же пролезал под мокрую одежонку, создавая ощутимый дискомфорт. Чореску моргнул и осторожно сбросил с плеч мешок со своей одеждой. Армангерея ни где не было видно и это немного но настораживало юное создание. Бросив ветку в центр прогала, Михал еще раз огляделся по сторонам, надеясь заприметить силуэт учителя, но в наступающих дождливых сумерках это было сложно сделать. Молдавашик закрыл глаза и сжав кулаки, снова прислушался к лесу замерев там, где стоял. Дождь в лесу шуршал листьями, ветер чуть подвывал в верхних уровнях кроны. Где-то вдалеке взволнованно крикнула птица. Но танара ученик так и не услышал, за то в нескольких метрах от Чореску, ровно между ним и тем местом, где притаился учитель хрустнула сухая валежная ветка. Уловив этот хруст, мальчишка резко открыл глаза, в то время как из-за кустов показалась волчья голова, затем животное выбралось из зарослей полностью. Чореску лихорадочно сглотнул и инстинктивно отступил на шаг назад, зашуршав влажной осенней листвой. Волк повернул голову в его сторону и малой вновь попятившись налетел на свой мешок и споткнувшись, упал на землю. Волк зарычал и стал стремительно наступать на беловолосого мальчугана. Михал испуганно смотрел на зверя. Позади него дымилась тлеющая еловая лапища, а волк продолжал наступать. Сглотнув, Чореску дернулся в бок, перекатился на живот и потянулся к ветке ручонкой. Волк зарычал громче и злее, он был уже совсем рядом с Михалом, когда тому все же удалось дотянуться до лапищи и подтянуть ту к себе. Зверь уже собирался наброситься на незадачливую добычу, но пацаненок дернулся, ухватил ветку обеими ручонками и потянув, протащил по земле. Перехватил повыше и оторвав от земли, на силу крутанулся вместе с ней и в самый последний момент мотнул перед звериной мордой, челюсть которой грозила сомкнуться на его теле. Волк заскулив, отскочил на шаг назад. Тряхнул головой и зарычав, вновь бросился на мальчишку. Лапа была сломана, а Михал кое как уже пытался отползти к ближайшим кустам. Волчьи глаза сверкнули в сумерках и зверь прыгнул на мальчика. Михал моргнул и... дрожащей ручонкой хватил тертую рукоять материнского дара. Вытащил из - за пояса и схватившись за него обеими руками, выставил перед собой, чуть вытянув трясущиеся ручонки. Сглотнув, мальчишка зажмурился и даже отвернулся в сторону. Горячее дыхание зверя чуть обожгло щеку, смачивая слюной хищника белесые волосы. В паре сантиметров, клацнули, смыкаясь сильные челюсти обдавая брызгами слюны детское личико. А спустя пару минут беловолосый ощутил, как что-то очень теплое, липкое стекает по пальцам и ладошкам неприятно забираясь под рукава мокрой одежонки. Как только старый воин не выскочил из кустов, когда увидел волка, ощерившего пасть на Михала… Но удержался. Удержался, потому что лучшего испытания на прочность и придумать было нельзя. Хотя волк-одиночка в этих лесах был редкостью. Судя по всему отбившийся от стаи и больной, раз не учуял взрослого человека, в непосредственной близости от вроде бы беззащитной добычи. Наблюдать за мальчиком было несложно: их еловая ветка потихоньку разгоралась, а волосы чада белёсо светились в окружающей мгле. Пацанёнок держался молодцом. Армангерея не удивило то, что он действовал так неумело: это было нормально. Но отвага, проявившаяся с малолетства, стала для танара первой отрадой. Хоть это и не его заслуга, Агата уже могла гордиться сыном, как гордился и старый венгр. У Армангерея в учениках оказался один из достойнейших сынов нового поколения. Однако, пора вмешаться. Волк бросался на Михала очень уж рьяно, и пусть отрок догадался воспользоваться и веткой, и кинжалом, но раненый, зверь стал злее и опаснее. Он придавил мальчика к земле, а ведь был тяжелее, как минимум, вдвое. Отчаянно хромая, старик выбежал из кустов, одновременно обнажая проверенный длинный меч, с силой пнул волка ногой под брюхо. Зверь отстал от беловолосого и попробовал убежать, но тоже был хром. Потому его нагнал сапожный нож, молниеносно извлечённый и выпущенный Армангереем. Клинок целиком вошёл животному в бок, волк дважды жалобно проскулил, отполз в сторону и лёг издыхать. Старик пару секунд переводил дух, после чего наклонился к Михалу и спокойно, будто ничего не случилось, поинтересовался: