Как же он преподает? Ведь студенты хотят не только получать знания, но и чтобы общались с ними, интересовались их делами, вникали в их переживания, делились с ними сокровенным. Разговаривали с ними на равных. И сидчт они скучают на лекциях этого сухаря, от которого не услышишь ни одного живого слова, который не улыбнется, не расскажет какую-нибудь историю из своей жизни и вообще что-нибудь о себе.
На экзамены они идут к нему со страхом, потому что они, живые люди, нисколько не интересны ему, он равнодушен к ним, они для него лишь одушевленные объекты. Они контейнеры, которые он наполняет знаниями. А в контейнерах его интересует лишь их емкость. Они должны ему показывать эти знания. И всё! И более ничего! Всякие разговоры на отвлеченные темы он не приемлет на дух.
Вспомнил Толя своего преподавателя из ремеслухи. Ему было лет под семьдесят. Он буквально светился, когда встречался с ними. С каждым разговаривал, каждого знал по имени, а к ребятам с последнего курса обращался по имени-отчеству. Его интересовали не только знания, которые он вложил в них, а всё: как их кормят в столовой, как они живут в общежитии, помогают ли им родители, есть ли у них любимые девушки, чем они хотят заняться, когда закончат ПТУ. Он жил с ними, он был частью их. Тимофеевич не стал бы выключать телевизор, когда ты его смотришь, не стал бы хомячить, повернувшись к тебе спиной, а поделился бы всем. Сережке Прокофьеву из бедной семьи он дал деньги, чтобы тот купил себе на зиму новые ботинки.
Будь ты хоть ученый, переученный, хоть нобелевский лауреат, но прежде всего будь человеком. А если нет в тебе этого человеческого, то грош цена всем твоим лекциям в студенческой аудитории, статьям в научных журналах и выступлениям на научных конференциях. Растереть и плюнуть.
Вот о чем думал Толя, но тогда не стал говорить мужикам. Может, когда-нибудь и выплеснет. Ведь это негоже всё хранить в душе. Пусть и другие узнают твои мысли, твои переживания. От этого каждый из нас только богаче становится, еще более человеком.
Конец