Несмотря на полное смешение в голове, она сохраняла на редкость ясный ум, как и было ей свойственно с рождения. Краем глаза Минерва заметила, как её мать предусмотрительно наложила на дверь комнаты заглушающее заклинание, надеясь не разбудить остальных спящих в доме, как Бродрик обнял сына за плечи, придавая ему уверенности и одновременно оттесняя чуть дальше от кровати Северуса, что дать своей жене пространство для лечения.
Кейтлин же продолжала колдовать, но как будто не могла понять, что именно было не так, накладывала одно заклинание за другим и никак не могла найти в сверкающих диаграммах результатов хоть что-то знакомое…
— Мистер Снейп, Северус, — от всепоглощающей тревоги Минерва готова была в первый раз в жизни забыть о субординации, — вы слышите меня? Вы можете сказать, что произошло? Северус, пожалуйста, ответьте мне!
Вопреки её пессимистичным ожиданиям, он действительно открыл зажмуренные до этого глаза и посмотрел на неё весьма осмысленно, а потом открыл рот и слабым, прерывистым голосом выговорил несколько забористых ругательств. Облегчение, которое Минерва почувствовала от звука его голоса, на этот раз не кричавшего в агонии, а вполне четко выражавшего пусть и очень грубую мысль, не позволило ей отругать его. Но он так и не объяснил, отчего кричал, может потому, что сам толком не знал, может был не в силах.
— Я… Мерлин, я никогда ещё такого не видела… — прошептала Кейтлин.
— Ты не знаешь, что с ним? — резко спросила Минерва продолжая сжимать ледяную, мокрую от пота узкую ладонь подростка.
— Я вижу только, что это темная магия, но какая… Я педиатр, я не разбираюсь в темномагических поражениях.
Минерва встала, не зная, зачем, но готовая сделать всё, что понадобиться, чтобы помочь ему.
Стоило ей отпустить его руку, как мистера Снейпа скрутил очередной приступ боли. Он резко перекатился на бок и почти согнулся пополам, из искусанных губ вырвался наполовину крик, наполовину поскуливание, обе руки теперь были в защитном жесте прижаты в груди. Только тут Минерва заметила, что та ладонь, которую он с самого начала прижимал к себе, была испачкана чем-то тёмным. В свете полной луны на тёмной футболке, заменявшей ему пижаму, не было видно пятен, но, стоило только как следует присмотреться, и стало понятно, что и ладонь, и футболка на левой стороне груди были испачканы кровью.
— Бродрик, помоги мне раздеть его! — приказала Минерва, и не дожидаясь брата попыталась разогнуть сведенные судорогой боли тощие руки, что увидеть, откуда шла кровь.
Бродрик оставил сына и подошёл поближе. В этот момент закончился очередной короткий приступ, молодой человек обессиленно размяк на кровати. Пока Бродрик с лёгкостью приподнимал хрупкое тело за плечи и поддерживал в сидячем положении, Минерва невольно убрала со лба насквозь мокрые от пота неопрытные пряди чёрных волос и не смогла сдержаться и не провести ласково по белой как снег щеке. Кейтлин с помощью мужа сняла с него футболку и с новыми силами принялась за целительские заклинания.
За их спинами ахнула Изабелл, оставшаяся чуть позади от всех, чтобы не лезть под руку. Минерва прекрасно понимала её, хотя никогда не считала себя женщиной с хрупкой конституцией. В первую секунду её, как ни странно, поразила его чрезмерная худоба — но чему было удивляться, крепким сложением он никогда не отличался, а в последние месяцы она далеко не каждый день видела мистера Снейпа в Большом Зале во время еды. Но болезненно выпирающие ребра и чахоточная впалая грудь были наименьшими из его проблем. На левой стороне груди, чуть выше сердца, красовалась воспаленная, даже на вид горящая рана длинной больше ладони.
Кейтлин встрепенулась и тут же сказала, что с этим она справиться, принялась колдовать.
— Мама, принесите, пожалуйста, горячей воды и бинтов, и несколько чистых полотенец, — попросила она Изабелл, которая с коротким кивком вышла из комнаты.
Северус окончательно обмяк. Он почти лежал на руках Бродрика, глаза были безразлично прикрыты, и Минерве вдруг стало страшно, что он потерял сознание от боли.
— Северус, вы меня слышите?! — снова затормошила она его, опять хватая за правое запястье. Его пульс бился чуть ускоренно, но успокаивающе однообразно.
Мокрые слипшиеся ресницы затрепетали в ответ на её слова, но глаз он не открыл только едва слышно пробормотал пару слов, так что Минерва, даже склонившись пониже, не смогла разобрать, о чём он говорил. «Забыть фрески» — померещилось ей, но это был сказано так невнятно, а в этой фразе было так мало смысла, что она решила дождаться, пока Кейтлин не закончит с лечением.
Она почти не осознавала, что делали её руки, и едва не отдёрнула руку, осознав, что начала поглаживать узкую, подрагивающую в её руке ладонь Снейпа. Но разве в этом был вред? Мысли об уместности того или иного действия по отношению к своему ученику сейчас мало волновали её. Хотя он и старался храбриться, это был пятнадцатилетний мальчик, которому было больно и страшно. Это был её долг — даже не как его преподавательницы, просто как ответственного взрослого человека — постараться сделать так, чтобы он не мучился понапрасну, подбодрить и успокоить, насколько получиться.
— Северус, сейчас будет немного неприятно, потерпи, хорошо? — на удивление, Кейтлин даже дождалась слабого кивка, а Бродрик ещё крепче прижал к своей груди обессиленное хрупкое тело.
Под воздействием дезинфицирующего заклинания Северус зашипел от жгущей боли, но намного тише, чем стонал в приступах до этого. Края раны запузырились прозрачной пеной, уничтожавшей любые посторонние загрязнения. Только сейчас Минерва, все ещё бездумно гладившая холодную руку и шептавшая что-то обнадеживающее, наконец нашла в себе храбрости, чтобы как следует взглянуть на этот глубокий порез.
Если бы ей уже до этого не было известно о предполагаемой встрече мистера Снейпа с обращенным Люпином, она вряд ли подумала бы о когтях оборотня. Рана была почти аккуратной и единственной — лишь одна агрессивно-алая полоска пересекала худую мальчишескую грудь, только один след, непонятно от чего, вспарывал безупречную белизну его кожи. Это была странная рана, потому что она непостижимым образом выглядела одновременно и новой, и старой. Это была глубокая, острым орудием вспаханная ложбина в невинной плоти, страшно-бордовые края её разверзались, как борозда на весеннем поле. Но крови было очень мало для ранения такого размера и глубины — сейчас Кейтлин и вовсе остановила её полностью, так что коричневато-красные полузасохшие пятна пачкали только руки Снейпа, которые он всё также отчаянно и безуспешно пытался прижать к груди, да пижамную футболку, давно отброшенную на пол.
Никто так до сих пор и не включил света, потому что в комнате было почти светло от отраженного сияния луны. Прибежала мама с полотенцами и бинтами, оставив всё это рядом с невесткой, она положила обе руки на плечи Минервы, пытаясь успокоить старшую дочь.
— Хорошо, сейчас я закрою края раны, и после этого тебе сразу станет легче, — голосом профессиональной целительницы увещевала Кейтлин, пусть даже она сама до сих пор не знала точно, что именно она лечила.
— Уна… — на выдохе прошептал Снейп, и, если бы Минерва не наклонилась почти к самому его лицу, то не услышала бы его вовсе, — да закройте вы наконец шторы! — в этих словах было уже чуть больше силы.
Пока взрослые пытались понять, что имел в виду юноша, Гэвин, про которого все временного забыли, вскочил с кровати и задёрнул плотные бархатные занавески, отрезая свет полной — разве сегодня было полнолуние? — луны в спальню. Стоило ему это сделать, и Северус почти тут же откинулся назад всем телом, прикрыл глаза, расслабились сведенные от боли мышцы.