Глава 5
Одинокий тучный китаец в спортивном костюме как-то неловко бежал по строящейся бетонной набережной. Он бежал очень и очень медленно. Настолько медленно, что любой человек, который бы шёл простым небыстрым шагом в это раннее ноябрьское утро, легко бы обогнал странного бегуна. Спортивная ветровка уроженца Поднебесной была расстёгнута от жары, а из-под майки, всей мокрой буквально насквозь, снизу торчали складки живота. Китаец то и дело опускал майку вниз, отчего прерывался в ритме и даже слегка останавливался. Однако вскорости майка закатывалась вновь. На правой ноге короткие шорты немного задрались и поднялись по чёрному длинному термобелью, какое нередко одевают для усиленного потоотделения; однако в этот раз термобельё всё-таки защищало от холода - бег на улице, пусть и в ноябрьские аномально тёплые дни, несколько отличается от упражнений в тренажёрном зале с обогревом, а то и с кондиционированием, чтобы не было чересчур жарко. Лицо было всё красное от прилива крови. Видно было, что пробежки если и были регулярными, то крайне редкими. Или начались совсем недавно. И потому мужчина ещё не почувстовал полной уверенности, как это приходит на десятый-пятнадцатый урок. Когда уже есть силы не просто пробежать, но и втягивать живот, если вдруг мимо проходит молодая красивая девушка. Китаец пробежал где-то сто метров по замощённому плиткой тротуару и остановился у бетонного парапета, облокотившись на него всей тяжестью своего немаленького тела. Дышал он часто и очень неровно. Скорее даже, что дыхание напоминало хрип и последние приступы кашля. Руки не слушались хозяина и то и дело норовили подогнуться. В тот момент, когда дыхание китайского горе-спортсмена начало потихоньку восстанавливаться, но при этом сам гражданин Срединного государства говорить пока ещё не мог, от парапета набережной буквально в десяти метрах отошёл незнакомец. Мужчина славянской внешности подошёл к представителю титульной нации самого населённого в мире государства и прыжком запрыгнул на бортик парапета: - Ни хао, Тси Нао Жун. Ни хао ма? Китаец в ответ лишь кивнул, не переводя даже взгляда на своего собеседника, а лишь уставившись куда-то в воздушную точку. - Тебе пока рано бегать на такие длинные дистанции! Сколько ты пробежал от своего общежития? Четыреста метров? Это много! Ты начни пока с малого: бегом по лестнице с первого этажа на второй... - Я тебя не понимаю... - А ещё прекрати сало есть... со всякими рульками и варениками. Это же не ваша пища, Жун! Переходи на кулинарные рецепты своих предков. А потом через годик начинай и бегать... К тому же так рано просыпаться - такой стресс для организма. Давление скачет. - Мужчина говорил с иронией, склонившись над китайцем, и старательно выговаривал каждое слово, чётко - слово за слово, с абсолютно ровной интонацией. - Я тебя не понимаю... - опять повторил китаец. - ЦхаБа, зачем же ты тогда меня позвал так рано на набережную? И попросил, чтобы я был в спортивном! - Тси Нао Жун поднял голову и покачал ею. - Вообще это, конечно, несколько странная манера встреч с... - Он вдруг замолчал и обернулся, посмотрев по сторонам, после чего перешёл на русский язык, хотя и говорил на нём куда хуже родного. - Ты же сам предложил мне начать пробежки. И во время них мы будем встречаться! - Должен сказать, что я действительно не подрасчитал со временем начала. Нет, чтобы весной. - Русский мужчина поднял голов уи глубоко вдохнул носом. - Тогда я бы с удовольствием бы тебе составил компанию. А так... Вдруг у меня астма обострится. - То-то-то! - Затарахтел Тси Нао. - То-то-то-то и вижу я, что ты больше как тренер мой, ЦхаБа! Ходишь смотришь и только время не засекаешь! - Засекаю! - Показал на часы собеседник, вывернув ладонь и продемонстрировав скорей нечто, напоминающее секундомер. - Мне всегда нравилось, как ты читал имя Сава. И кто придумал такой мне псевдоним? А звал я тебя, чтоб ты не отличался сильно от утренних бегунов. Но бегать я тебя не заставлял. А если и бегаешь - выходи раньше. А то опоздание на три минуты!.. Сава говорил на русском языке. При этом он говорил медленно и внятно. Это делалось, скорее всего, потому, что мужчина либо знал, либо догадывался, что китаец не слишком силён в познаниях русского языка. Сам же китаец стал уже ответчать опять своём родном языке. Ранним ноябрьским утром, когда ещё и солнце толком не видно на востоке, вряд ли есть огромное количество людей, что ходят по Набережной. Тем более - в той части, что была не до конца достроена. Фонари и огни, конечно, освещают эти места. Однако всё-таки интуитивно любой человек предпочтёт пройтись по более оживлённым маршрутам, если следует на работу или домой. Там и людей больше, и автобусы ходят. А, значит, можно добраться до места назначения быстрей и не продрогнув от мороза и ветра. Так что можно было не опасать уже прохожих. Хотя и говорить чуть тише. А произносил все предложения житель Поднебесной крайне быстро. Его повседневная речь итак была средоточием отпущенных в дальние места звуков, не выговариваемых согласных и перепутанных гласных в виду слишком торопливого сказа. А одышка ещё больше усугубляла эффект. Но товарищ с псевдонимом Сава его отлично понимал. И даже не смотрел на лицо, как нередко поступал, когда пытался понять все слова, что нельзя было различить из-за удалённости и плохой слышимости. - Зачем ты меня позвал? Могу узнать? - спросил чуть позже китаец, уже поднявшись и отдышавшись. - Ты знаешь, что к вам туда на тот берег одна птица пожаловать решила важная? Из нашей страны. - Знаю... Лидер этой вашей новой популярной партии. Как его называют - попа... попа... - Китаец решил произнести слово на русском языке, очевидно из-за того, что не сразу смог подобрать аналог на родном, однако быстро сказать никак не получилось. - Зиция... - Оппозиционер! - Улыбнулся Сава, посмотрев налицо собеседника и обратив внимание, что тот нереально уже затёк потом, хотя уже минуты три как стоял. - Поп там нет, как и попов! А вот позиции... Позиции там существуют!. - Я не верю, что он у вас там такой! Такой... Свободный! На это есть свои причины, и не только догадки мои! - Жун вновь стал говорить на русском языке, словно боялся теперь уже. что его услышат именно китайский, отчего даже во время короткого спича три или четыре раза оглянулся. - Можешь верить, можешь - не верить. Это никому не интересно. Этот молодой политик сверхпопулярен в народе. - Во всём народе? - Усммехнулся китаец. - ЦхаБа! Ну, неужели ты думаешь, что мы все - желтолицые и на одно лицо? - В той его прослойке, которая составляет интеллектуальную элиту. - Добавил Сава, после некоторого недлительного размышления и соответствующего кивка в окончание этой своей думательной деятельности. - Которая считает даже, скорей, что именно она интеллектуальная элита. Настоящая вроде как! И есть очень серьёзные основания, что он может стать действительно влиятельным политиком. Конечно, первый блин участия в выборах может быть и комом. Редко когда он не комом. Но что, если вдруг парень решится не лезть сразу в центре, а начать постепенно. Например, стать губернатором некоторой граничной области. - покачал головой Сава, завидев некое недоверие в глазах своего китайского собеседника. - Допустим. Что мне с того? - Ну, посмотришь издалека на бегущего будущего губернатора. А, как знать, и человека, который будет занимать и значительно более серьёзный пост. Посмотришь на этого молодого спортсмена. Научишься бегать. - Сава достал из невесть откуда взявшегося полиэтиленового пакета бинокль. - Я вот тебе бинокль захватил. Чтобы лучше видно было. - Я тебя совсем не понимаю! - перешёл на русский язык китаец. - По телевизору смотреть - это не то! - продолжал тем временем Сава, совершенно не обращая внимания на собеседника. - Вот живьём - это да! Живьём иногда самая последняя сценка может стать настоящим эпическим спектаклем. А уж сегодня... Сава потянулся, выбросив уже пустой пакет на тротуар. Китаец тем временем взял бинокль в руки, но даже ещё не пробовал смотреть в него на противоположную сторону - туда, где вскоре должен побежать некий молодой талантливый политик. Он совершенно инертно моргал своими узкими глазами, пристально вглядываясь в совершенно бесчувственное лицо Савы. Тот же, видимо, вдоволь поиздевавшись над своим товарищем, мельком взглянул на наручные часы и пододвинулся поближе: - Дом рядом с нами видишь? - А то! Давление давл