Часть вторая. РУКОПИСЬ УЧИТЕЛЯ КРАБА.
ГЛАВА I
Io vedo il terribile treno,
Che va senza freno
E senza stazione
Con interminabili vagoni:
Lunedi, Martedi, Mercoledi,
Govedi… e sempre cosi.
Voi non vedete e ridete,
Perche voi siete
Ciechi fin dalla cuna
Per vostra fortuna.
Bino Binazzi
Я вижу ужасный поезд,
Который идет без тормозов
И без станций
С нескончаемыми вагонами:
Понедельник, Вторник, Среда,
Четверг… и так всегда
Вы не видите и смеетесь,
Потому что вы слепы
Благодаря вашему счастью!
От рождения.
Бино Бинацци
Глава I
Как только поезд отправился с Ярославского вокзала, как только за окнами замелькали привокзальные постройки и телеграфные столбы, я почувствовал Движение в далекое и неизведанное будущее, в Страну, о которой не имел ни малейшего представления, хотя и много думал о ней. Стоя в коридоре купейного вагона, я наблюдал за снующими пассажирами, стараясь угадать ту силу, которая увлекала их в Дальние Дали. У каждого из них – своя судьба, свои мысли, переживания, и у каждого своя неповторимая Душа.
Кто долгое время живет уединенно, подобно мне, приучая себя воспринимать жизнь только через книги, тот убеждается на собственном опыте, попав в круговорот Движения, что жизнь намного интереснее самого интересного романа. Еще на вокзале, стоя в одиночестве и боязливо озираясь по сторонам, я вдруг понял, что совсем разучился разговаривать с людьми, оставаться простым и открытым, перестал быть самим собой. И в эту минуту мимо меня прошел незнакомец. Он как-то странно заглянул мне в лицо своими небесно-чистыми глазами, и что-то хотел мне сказать, но передумал и прошел мимо. И в эту минуту я вдруг ощутил какой-то электрический щелчок внутри, как будто кто-то включил лампочку в одной из потаенных каморок моей души и осветил мое «Я» изнутри. И я вспомнил о моей болезни – болезни одиночества.
В купе попутчиков не оказалось, и я воцарился как полновластный хозяин в своем кратковременном убежище. Я считал одиночество лучшим состоянием моей жизни и чувствовал себя только тогда по-настоящему счастливым, когда ничто инородное не вторгалось в мой покой. Есть люди, для которых уснуть на вокзальной скамейке так же легко, как у себя дома. Таких людей в этом мире большинство. Но я принадлежал к той категории людей, которым трудно уснуть даже в своей собственной постели. Даже в глухой темной комнате, при желании, можно услышать странные звуки. Эти звуки, порождаемые мириадами разумных и неразумных существ, населяющих нашу планету, своим движением наносят царапины и уколы незащищенному сердцу. Древние люди гордились тем, что, оставаясь в темной комнате, могли чувствовать сердцем весь мир, мне же никак не удавалось уберечь свое сердце от вторжения этого мира.
Сидя у окна и всматриваясь в мелькающий калейдоскоп пейзажей, я до сих пор не мог осознать, как это я пустился на подобную авантюру, бросив насиженное гнездо, очертя голову, ринулся в далекую страну, о которой не имел ни малейшего представления. О будущем думать не хотелось. Будущее наводило на меня страх.
В некоторых местах уже чувствовалось приближение осени, пожелтела листва на деревьях. Поезд остановился на станции. В купе вошел пассажир.
– День добрый. Свободно у вас? – спросил он и сел.
По-видимому, я ответил не совсем приветливо, окинув беглым взглядом моего попутчика. Человек средних лет с умными глазами, бородой и длинными волосами робко покосился на меня.
Такие люди, как я, во избежание дорожных сюрпризов обычно напускают на себя маску неприступности. Это – черствые сухари, жестокие и бесчеловечные эгоисты, которые любое веселье превратят в похороны, а хорошее настроение – в уныние.
Немного расслабившись, я все же спросил его:
– Едете по делам службы?
– Совершенно верно изволите заметить, – вежливо наклонил голову в мою сторону попутчик, – еду в Староместную церковь заменить умершего архидьякона Николая, Царство ему Небесное, упокой его душу.
Голос попутчика перешел на шепот, творя молитву, он перекрестился. У меня появилось такое ощущение, как будто ворона, пролетая, коснулась моего лица своим крылом. Я не любил попов.
Наступила неловкая тишина. Сознавая комичность и бессмысленность этой паузы, я ничего не мог поделать с собой, иногда кажусь себе таким дураком из-за своего заторможенного рефлекса, часто у меня возникает желание во время разговора закрыть глаза и уснуть.