— Э-э-э… — чёрт его знает, предлагали, или нет. Но раз интересуется, вероятней всего, так оно и есть.
— Было дело, — кивнул я
— Отчего же не остался?
— Ну-у-у…
Вот и что ему ответить? Всю правду, как на духу? Что, мол, брежу идеями просвещения, мечтаю повторить путь… великого педагога. Которого из? Как назло, ни одной фамилии в голове. Песталоцци — вылезло непонятно откуда, но озвучить вслух я не рискнул. Вроде педагог, но мало ли что… Тут же вспомнилась «Педагогическая поэма», в своё время читал несколько раз, просто больше читать было нечего. Но — интересно. Признаю честно, понравился мне метод перевоспитания трудных подростов, в смысле малолетних уголовников.
— Понимаю, сам такой был по молодости, — Геннадий Анатольевич понимающе покачал головой. — Теория — это прекрасно, но практику в полевых условиях, так сказать, не заменит ничто.
— Можно и так сказать, — вымученно улыбнулся я, молясь про себя всем богам и лешим, чтобы хоть какая-нибудь медсестричка вышла из кабинета и назвала фамилию Марии Фёдоровны, разыскивая родственников. Но видимо в этот вечер от меня отвернулись все, кто устроил перемещение наших с Егором разумов.
— Куда по распределению попал? Неужто в Новосибирск? — поинтересовался преподаватель.
— Почти. Недалеко тут… деревушка… точнее, село… Жеребцово, может, слышали? — выдавил из себя, надеясь, что бывший учитель Егора ни разу в жизни не слыхал это лошадиное название.
— Жеребцово?.. Жеребцово… — нахмурился мой собеседник. — Не припоминаю… Ну да ладно… не суть… — отмахнулся Геннадий Анатольевич.
«Почемучка», — внезапно всплыло в голове.
Перед глазами мелькнула картинка учебного класса, перепачканного мелом преподавателя с растрёпанной бородой, который размахивая руками, что-то вещал студентам, а затем резко останавливался и задавал аудитории вопрос: «Почему? Правильно, потому что…» — тут же отвечал сам, не давая возможности ученикам подумать. Но так было только во время нового материала.
«Лапшин его фамилия, — на поверхность вылезло воспоминание. — И Егора он ценил и уважал, был его научным руководителем по какой-то теме… А потом Почемучка то ли уволился, то ли перевёлся куда-то в другое место… Но как выясняется, не забыл талантливого ученика, с которым… Точно, Егор — победитель какой-то олимпиады… Причём не раз и не два, а со школьных времён… Ботаник, что ли?»
Сумбурные воспоминания разрывали мою голову на части. Виски заломило, в затылок словно шуруп засадили, и теперь медленно его проворачивали. Я сцепил зубы, чтобы не выругаться. Это что получается, теперь так каждый раз будет при встречах со знакомцами Зверева из его прошлой жизни? Хорошенькая перспектива.
И ведь даже психологу не покажешься, чтобы там гипнозом, к примеру, вытащить все воспоминания. Специалист задаст закономерный вопрос: что с вашей памятью, батенька? Ах, амнезия? А позвольте-ка полюбопытствовать и заглянуть в вашу медицинскую карточку. Не имеете? Очень странно, даже подозрительно.
Я вздрогнул, представив дальнейшие перспективы. И это в лучшем случае. А если доктор согласится и под гипнозом выяснит, кто я есть на самом деле? Здравствуйте, мягкие стены и научная статья про пациента с раздвоением личности в каком-нибудь психиатрическом медицинском журнале.
— Что?
— Научную работу забросил? — повторил Геннадий Анатольевич, с понимающей улыбкой глядя на меня.
— Ну-у-у… — пожал я плечами, не зная, что ему ответить. — Пока времени нет… Вот материал наберу, тогда и за диссертацию можно… — неуверенно соврал я, припомнив сюжет одного из любимых фильмов. — Без практики оно как-то не так, — развёл руками. — Сами понимаете. Любой школьный учитель фору даст.
— Ну да, ну да, — преподаватель покачал головой, соглашаясь с моими доводами, но я видел, что не убедил его своими планами на будущее. — Ты вот что, Егор… Где, говоришь, работаешь? — поинтересовался Почемучка.
— Учителем в сельской школе, — отрапортовал я, надеясь, что эта информация заставит Геннадий Анатольевича отстать от бывшего студента. Неперспективный же стал. Но не тут-то было.
Почемучка просиял, похлопал меня по плечу и объявил:
— Прекрасно! Прекрасно, Егор… Александрович, если память меня не подводит, коллега?
— Не подводит, — подтвердил я.
— А знаете, что, Егор Александрович, — хитро прищурившись, начал Геннадий Анатольевич. Я напрягся. — А приезжайте-ка вы ко мне в гости с вашими ребятишками.
— С какими? — глупо переспросил я.
— С учениками, с уче-ни-ка-ми, — хохотнул Почемучка. — Что, Горыныч, не привычно оказаться по другу сторону баррикад?