Тут в голове всплыла мысль о том, что в моем десятом классе хорошо рисует Полина Гордеева. Девочка скромная, молчаливая, но очень отзывчивая и трудолюбивая. Ее рисунки украшали кабинет Веры Павловны Дмитриевой. На паспорту была наклеена аккуратная этикетка с именем и фамилией ученицы.
Я даже стал случайным свидетелем разговора Веры Павловны с нашим вездесущим завучем. Зоя Аркадьевна настаивала на том, что имени ребенка не должно быть на рисунке. С точки зрения товарища Шпынько подобное слишком выделяет ученицу среди других учеников, что обязательно приведет к зазнайству и повышенному самомнению.
Учительница рисования категорически не соглашалась с Зоей Аркадьевной, утверждала, что каждый труд должен быть если не оплачен, то оценен по достоинству. Подпись на рисунке в данном случае и выступает своего рода признанием. Любой труд должен быть вознагражден, и нет ничего постыдного в том, чтобы поставить свою подпись под хорошей работой.
К моему удивлению, Вера Павловна выиграла тот спор. Оказывается, не только я «шпыняю» товарища Шпынько своими непривычными взглядами.
— Так, — я достал блокнот, который неизменно таскал в кармане и записал. — Поговорить с Полиной, при необходимости обратиться за помощью к Дмитриевой.
Кинул взгляд на схему, подумал, прикинул, и принялся черкать в блокноте новую форму лампочки Ильича.
— Похоже, двумя стёклами не обойдемся, — задумчиво пробормотал я, разглядывая свой корявый шедевр. — Нужно три для полноты иллюзии. На первом рисуем короткие языки пламени, на втором серп и молот, на заднем полностью рисуем пламя. И форму лампы делаем в форме костра.
Я кивнул, посмотрел на предыдущий рисунок и усмехнулся: товарищи Борода и товарищ Свиридов гарантировано начнут протестовать. Потому как я практически все переиначил. Ну да ладно. Привлеку учеников, вместе не только веселее, но и сподручнее.
Насчет мастерской переговорю с завхозом. Мелкие детали можно отдать на откуп Степану Григорьевичу на уроки труда, чтобы он с мальчишками выпилил. А крупными займемся мы с десятым классом. Если я правильно помню, кто-то мне говорил, что Федя Швец отлично работает стеклорезом, увлекается резьбой по дереву.
Под основание мы подобрали фанеру, будем сооружать короб, на который водрузим лампочку Ильича в виде пионерского костра.
Я задумался, прикинул все за и против, и быстро набросал эскизы для основания. Ну а что, самый простой вариант — это выкрасить все в однотонный свет. Но наша конструкция — она ведь не на один день. Мы же можем после демонстрации поставить ее в школе на видном мест. Прикрепить табличку, кто участвовал в создании изделия. Почему бы и нет? Достойно? Достойно! Вещь, созданная, руками учеников– это ценнее, чем руками учителей.
И девочки участие примут в работе.
Совместный труд, как говаривал кот Матроскин, облагораживает. Как по мне, он еще и объединяет, работает на доверие и учит молодое поколение уму-разуму.
Кто-то из известных советских педагогов говорил: детям необходима радость труда. Потому как эта самая радость принесёт с собой не только успех, но осознание собственных умений, важности проделанной работы. Ну а конечная точка труда, как ни удивительно, это возможность доставлять радость другим.
Труд, впрочем как и трудовое воспитании, не потерял своей актуальности и никогда не потеряет. Как бы ни старались в будущем привить мысль о халяве и прочем зле. Спрашивается, кому мешали уроки труда, на которых девочки учились готовить и шить, а мальчики строгать и гвозди забивать? Никому.
Вопрос: откуда повылазили эти странные психологи, которые заявили, что малышам нельзя доверять ножницы, опасно, мол. Так и клеить заготовки из цветной бумаги тогда тоже опасно. Вдруг ребенок в детском садике лизнет клей. Дети большие любители познавать мир необычными способами. Лизнет и траванется. Так что же теперь, аппликации запретить? И рисование?
Честно говоря, очень я любил по малолетству облизывать кисточки, испачканные в акварельную краску. Когда появились медовые краски, мы с пацанами проверяли, есть в них всамделишный мед, или нет. Самым действенным способом — на зубок. Так ведь не помер я от проверок, и даже не отравился.
Оно, понятное дело, до определенного момента у детворы инстинкт самосохранения ниже уровня плинтуса. До сих пор не понимаю, как многие из нас, да что там, как все мы выжили, если вспомнить наше веселое детство. Чего мы только не творили. Карбиды, стройки, подвалы, костры, ножички, фехтование на палках, хоккей на льду моря. А катание на санках по дороге? А с горки практически под колеса автомобиля, если не успел притормозить?