— Что? — от неожиданного обвинения я аж поперхнулся, хватанув воздуха не в то горло. — Кто вам сказал такую чушь?
— Ну как же… — снова растерялась библиотекарь. — Все говорят… общественность волнуется… родители… ваша репутация… — залепетала Бубенцова.
— Товарищ Бубенцова, уважаемая Лидия Сергеевна, — аккуратно отцепляя женские пальцы от своего рукава, проникновенно начал я.
Пальцы не желали отцепляться, я плюнул и оставил их в покое. Сама отцепиться, ну или дерну погрубее, когда закончим это бредовый разговор.
— Уважаемая Лидия Сергеевна, — повторил я. — Кто вас уполномочил вести со мной беседы подобного рода? Товарищ Свиридов, или быть может парторг товарищ Дедешко? А может и вовсе пришло распоряжение из отдела образования от самой товарища Григорян? — высказался я и замолчал, ожидая ответа.
Как я и предполагал, от моей прямоты на грани наглости и грубости, Лидия Сергеевна растерялась, захлопала ресницами и выпустила мой рукав из захвата.
— Но… как же… общественность волнуется… товарищи обязаны знать, какой образ жизни ведет человек, учитель! — воскликнула с пафосом библиотекарь. — Родители доверяют вам своих детей! Они вправе понимать, какой человек учит их детей. Учитель — это ведь как второй родитель! — наставительно задрав вверх указательный палец, выдала Лидия Сергеевна.
— Лидия Сергеевна, — мягко начал я. — Передайте своей общественности, что моя личная жизнь ее не касается. Совсем, — я помолчал, давай библиотекарю возможность переварить мою реплику. Когда я решу жениться, или обрету невесту, или у меня родится сын, а может еще что-то изменится в моей жизни, официально, согласно актам гражданского состояния советского человека, торжественно клянусь и обещаю, общественность узнает об этом первой, — заверил я.
С этими словами я вежливо, но решительно отцепил пальцы библиотекарши теперь уже от моей куртки. Затем обогнул растерявшуюся Бубенцову и нырнул в свою калитку.
— Но, Егор Александрович! Общественность… репутация… — залепетала мне в спину Лилия Сергеевна.
— До свидания, Лилия Сергеевна, — не оборачиваясь, громко попрощался я. — Увидимся в понедельник!
Я скрылся за углом собственного дома, зашел на крыльцо и шумно выдохнул.
— Общественность, как же, — хмыкнул я. — Местные сплетницы не выдержали и отправили тяжелую артиллерию на разведку. Хотя, пожалуй, на тяжелую Бубенцова не тянет. Тяжелая в магазине за прилавком стоит, — протянул я, доставая из кармана ключи от дома. — Это что же теперь, и за хлебушком не сходить? Живым из пыточной не выпустят, пока не признаюсь во всех грехах? — проворчал себе под нос, качая головой. — Не понял, — удивился, когда сообразил, что ключ не желает проворачиваться в замочной скважине по той простой причине, что дверь в дом оказалась незапертой.
Глава 6
Я тихо толкнул дверь, замерев на пороге, прислушался. Ни в сенцах, ни на кухне никого не было, из комнаты вроде тоже никаких звуков не доносилось.
— Есть кто живой? — негромко позвал я. Может, Оксана все-таки каким-то образом доставила Лизавету ко мне, и Баринова ото всех переживаний заснула? Но откуда у Гриневой ключ?
— Хозяева, — позвал я чуть громче, переступил порог собственного дома, не разуваясь, прошел в комнату. — Ау…
— Ты чегой-то орешь? Какие-такие хозяева? А ты тогда кто, Ляксандрыч? Вроде выпил маненько, а у тя гляди-ка, разум замутился, — раздался за моей спиной голос Митрича.
— Ляксандрыч, чегой-то с тобой приключилось? Водички может? А? — заботливо забормотал дядь Вася, выходя из-за занавески, где у меня располагался санузел.
Я медленно развернулся, не теряя бдительности.
— Василий Дмитриевич, вы как тут? — поинтересовался обычным голосом.
— Да нормально. Чего со мной станется? — удивился Митрич. — Ты сам как? Кого зовешь? Никак хозяйку новую? — прищурился Беспалов. — Так нету ее, я проверил.
— Так это вы дверь отперли? — догадался я.
— Ну, есть такое дело, — смутился дядь Вася, виновато опустив глаза. — Ты того… не серчай, Ляксандрыч… но тут, понимаешь, такое дело… — Митрич вздохнул, покрутил головой, словно ему давил ворот рубахи, стащил с головы картуз, сжал его в руках. — Ну вопчем… ситуация однако… веревка мне понадобилась… вот позарез… хушь режь, а надо… Так бы я и ни-ни, дождался… — заверил дядь Вася, преданно глядя мне в глаза. — Домой, сам понимаешь, не с руки… Маня… Строгая она у меня… жена моя, Мария Федоровна, она это… того самого… — Митрич запутался в показаниях.
— Домой загонит, — подсказал я.
— Ну да, эт самое, верно говоришь… — закивал мужичок.