— Сюда заноси, — велела Гринёва, не глядя на меня.
Во второй комнате стояли две железные кровати, накрытые накрахмаленными простынями. Я осторожно усадил Баринову на одну из них. К моему удивлению, Лизавета не стала за меня цепляться, а сразу же разжала пальцы и с облегчением откинулась на подушку.
— Ручищи у тебя просто железине, — проворчала Баринова, морщась то ли от боли в ноге, то ли от моего захвата.
Я стоял, смотрел на Лизавету, на ее ногу, которая действительно опухла в районе коленки, и начинал осознавать размер собственного попадания в неприятности.
С такой ногой Лизавету одну на автобус не посадишь в город не отправишь. Придется как минимум сопровождать. Опять же билеты… Хотя убей бог, не помню, продадут мне билет на самолет по Лизиным документам без Елизаветы, или придется и ее тащить с собой. По всему выходит, что минимум несколько дней Бариновой придется пожить у меня. Вот что за невезуха такая.
— Оксана Игоревна, это надолго? — кивнул я на травмированную ногу.
— Неделя, не меньше, — не задумываясь, ответила Гринева, выкладывая на чистую салфетку из старой простыни ножницы, бинт, еще какие-то орудия пыток.
— Понятно, — процедил я. — Оксана Игоревна, я вам тут сейчас нужен? — поинтересовался у Гриневой.
Баринова вскинула голову и насторожено на меня посмотрела.
— Нет, спасибо мы сами справимся. Вы хотели уйти, Егор Александрович? — уточнила Гринева, не глядя на меня.
Как же меня достало это разговорное прыганье с «вы» на «ты» и обратно.
— Отлучиться надо, — согласился с предположением Гриневой. — Я так понимаю, товарищ Баринова остается у вас в лазарете до вечера? Или как?
— Думаю, да. Идти же ей некуда, а выгнать пострадавшую на улицу я не могу, — напряженным тоном объявила Оксана.
«Вот и манипуляции пошли», — мелькнула мысль.
— Егор, ты меня что, бросаешь? — возмутилась Лиза, как-то разом подобравшись. Даже про сильную боль забыла. М-да, не надолго же ее хватило.
— Ну раз добрый доктор оставляет тебя в стационаре под своим присмотром аж до самого вечера, то да, я тебя оставляю в надежных руках и ухожу по своим делам. Сидеть с тобой в качестве охраны не с руки. Вечером приду, заберу на ночевку.
— К себе? — довольно улыбнулась Баринова, кинув взгляд из-под ресниц на Оксану.
Гринева терпеливо ожидала, когда мы закончим разговор, чтобы приступить к работе.
— Поглядим, — охладил я пыл бывшей невесты. — Ну все, я пошел. Не скучайте, девушки,
Махнул рукой, вышел из процедурного кабинета и аккуратно прикрыл дверь, не обращая внимания на двойной вопль: один возмущённый, второй строгий:
— Егор! Вернись!
— Ага, сейчас, прям разбежался и бегу, спотыкаясь. Черт… — ругнулся, остановившись на пороге фельдшерского пункта.
Дико захотелось покурить, но я сдержал свой порыв. Не хватало еще психовать из-за столичной куклы.
— Осталось решить проблему, куда поселить Лизавету, — буркнул себе под нос.
Оставлять ее у себя не хотелось. Ночевать неизвестно сколько времени у гостеприимных Беспаловых тоже идея не из лучших. И не потому, что до чертиков надоем Митричу и его замечательной жене Марии Фёдоровне. Теть Маше только в радость будет, если погощу у них. Она ко мне как к сыну относится. Но бежать из собственного дома я не привык
— Ладно, до вечера доживем, разберемся, — проворчал я, спустился с крыльца и пошел к мотоциклу.
— Егор… Александрович! — догнал меня знакомый женский голос.
— Да, Оксана Игоревна, — вежливо ответил я, сделав точно такую же едва заметную паузу между именем девушки и отчеством.
— Вы куда? — требовательно спросила фельдшерица.
— На работу, Оксана Игоревна, — улыбнулся я, стараясь не показывать раздражение, мелькнувшее внутри, реакцию на тон Гриневой.
— Извини, — тут же смутилась Оксана, торопливо спустилась по ступенькам и подошла ко мне.
К этому моменту я уже оседлал мотоцикл, собираясь отъезжать.
— Егор… что ты решил?
— Насчет чего? — уточнил я.
— Насчёт своей гостьи. У нее в самом деле растяжение, и хотя бы пару дней ей лучше полежать, не напрягая ногу. Она сейчас не в состоянии совершать длительные поездки, понимаешь? — Оксана вопросительно заглянула в мое лицо.
— Понимаю, — вздохнул я. — Не понимаю одного: зачем… к чему был весь этот цирк с компрессом и перевязкой?
Я замолчал, уставился на девушку, ожидая ответа.
Гринева смутилась еще больше, опустила ресницы, но уже через секунду подняла голову, посмотрела на меня и заговорила тем своим мягким тоном, от которого в моей душе что-то переворачивалось.