— Понимаешь, я ведь не знаю, как ты к ней относишься… Может… Вы ведь любили друг друга… А первая любовь она самая сильная… Она…
Гринева окончательно смутилась, замолчала растерянно, подбирая слова.
— Оксана, ты это к чему? — нетерпеливо перебил я Гриневу. — Причем здесь обман с ушибом и непонятная первая любовь? К тому же, любовь давно прошла, помидоры успели не только завянуть, но и сгнить на корню.
— Что? — Гринева изумленно хлопнула ресницами, не до конца понимая мою дурацкую шутку.
— Нет любви, говорю. И не было.
— Не было? — растерялась Оксана, но тут же снова смутилась и торопливо заговорила. — Понимаешь… мне стало её так жалко… Она ведь примчалась за тобой из Москвы… через всю страну… каждый человек имеет право на ошибку. Но и на второй шанс тоже, понимаешь?
Гринева с надеждой заглянула в мои глаза.
— Понимаю, — мягко ответил я, невольно залюбовавшись взволнованной девушкой, боясь спугнуть момент такого глубокого доверия.
Оксана, забывшись, обхватила своими тонкими сильными пальцами мои запястья, на щеках вспыхнул легкий румянец, глаза подозрительно блестели. Девушка нервно переступила с ноги на ногу, заглядывая в мои глаза.
— Я понимаю, правда. А сама-то ты дала второй шанс? — внезапно поинтересовался я, не сводя глаз с фельдшерицы.
— Я… — выдохнула Оксана, зрачки девушки испуганно ахнули, но уже через секунду Гринева взяла себя в руки и равнодушным тоном ответила после короткого молчания. — Да,.
— Не получилось? — сочувственно спросил я.
— Не получилось, — согласилась Оксана, плечи девушки поникли, да и вся фельдшерица как-то сразу вдруг стала маленькой и беззащитной, словно неожиданная пара слов выдернула стержень, на котором держался характер Гриневой.
— Извини, — негромко произнёс я, забрал в тонкие пальчики в свои ладони, и легонько сжал. — Все будет хорошо, ты мне веришь? — спросил у девушки.
Гринева вскинула голову, очень внимательно и мучительно долго вглядывалась в мое лицо, затем медленно кивнула и не сказала, а скорее выдохнула:
— Верю…
Какое-то время мы стояли молча. Я так и не выпустил ладошки Оксаны из своих загребущих лап.
— Оксана Игоревна, вы скоро? — раздался капризный голос из фельдшерского пункта, нарушив все очарование момента.
— Извини, — смущенно улыбнулась Гринёва, осторожно высвобождая пальцы из моих ладоней. — Мне надо идти… пациентка ждет…
— Да, иди… Погоди… До скольки Баринова может находиться в фельдшерском пункте, — уточнил я, глядя на Гриневу.
— До пяти… а потом закрывать надо… — неуверенно произнесла фельдшерица, входя в образ строгого медицинского работника. — Егор, у нее действительно растяжение. И это очень неприятно.
— Да понял я, понял, — с досадой подтвердил я. — Буду думать, куда ее переселять. Не могу же я ночевать у Митрича все дни, свой дом имеется… Да и Штырьку на улице оставлять не хочу…
— А ты у Беспаловых ночевал? — вроде бы невзначай поинтересовалась Оксана.
— Ну да, — ответил девушке. — Ладно, я поехал. Дела не ждут. А с ночевкой что-нибудь придумаю, обещаю.
— Могу у себя поселить… — неуверенно предложила Оксана. — У меня две комнаты…
— Вот еще, — отказался я. — Не хватало еще бывшей невесте к…
Я чуть не ляпнул ' к будущей жене заселяться', но вовремя прикусил язык. И все-таки Гринева покраснела, то ли догадавшись, что я хотел сказать, то ли окончательно смутившись от нашего разговора.
Собственно, и я слегка струхнул от такой мысли. Жена… Ну ты, Саныч, совсем загнул. Не успел на новом месте в прошлом обжиться, а уже рвешься туда, куда никогда не стремился. Однако гормоны не простое шалят, а прямо зашкаливают…
— Все, уехал, — улыбнулся смущённой Оксане, выжал сцепление, рванул с места в карьер.
«А что, это идея, в новый дом я так и не переехал, надо переговорить с председателем с Иваном Лукичом, могу ли я временно подселить туда свою жиличку».
С этими мыслями я резко выкрутил руль и помчал по новому маршруту, к дому товарища Звениконя.
Глава 3
С Иваном Лукичом мы договорились быстро. Председатель заверил меня, что «дом просто лучше не придумаешь, заходи и живи». Похоже, принимающая сторона выполнила все свои обязательства перед молодым специалистом, пусть и с опозданием.
Честно говоря, я даже не знал, хочу ли заезжать в новые хоромы. Потому как привык уже к своим нынешним. Столько всего своими руками сделал, чтобы улучшить, расширить и углубить в прямом смысле слова, так сказать. Жалко бросать нажитое непосильным трудом и начинать заново на новом месте.