Меня встретил непривычно пустой школьный двор с подпаленной скамейкой. С минуту я постоял, вспоминая сюрприз от семиклассников, прикинул, чем закончилась история. Нехорошо вышло с инспектором, непонятно чем теперь эта история обернется для школы. Думаю, в понедельник меня ожидает серьезный разговор как минимум с завучем.
Впрочем, в умении Юрий Ильича разбираться с трудностями я не сомневался. Ну а негатив в свой адрес уж как-нибудь переживу. Тут главное, чтобы нам не запретили устраивать хорошие интересные мероприятия, чтобы не загнали снова в рамки «можно», «нельзя», «рекомендовано». Хотя любое «рекомендовано» можно под себя выкрутить.
Я усмехнулся и не торопясь зашагал в сторону мастерских. Дверь в святая святых товарища Бороды оказалась приоткрыты, значит, Степан Григорьевич уже там. Подойдя ближе, услышал странные звуки и два голоса.
«Интересно, кто это к завхозу в гости припожаловал?» — мелькнула мысль. Следом за словами, которые я не разобрал, послышался характерный звук. Так стукаются друг о друга наполненные граненые стаканы. Еще веселее. Директор и завхоз стресс снимают? Да ну, не может быть.
Я коротко стукнул, не желая пугать хозяина и его гостя, дождался разрешения: «Заходи, кто там такой есть», — и вошел в мастерскую.
— О, Ляксандрыч! А мы тут вот! — радостно приветствовал меня Митрич, потрясая обрезком фанеры.
— Доброго дня, товарищи, — сдержанно поздоровался я, наметанным глазом определяя, что завхоз с дядей Васей не просто трудятся над проектом, но аккуратно спрыскивают рабочие задачи. Судя по аромату, добротным домашним самогоном из запасов Василий Дмитриевича.
— Ты чего такой смурной, Егор Александрович? — деловито поинтересовался Степан Григорьевич, возвращая на место тарелку с солеными огурцами, нарезанным салом и черным хлебом.
Митрич крякнул неодобрительно, покосился на меня чуть виновато, но все-таки достал и выложил на стол газетку с пирожками от теть Маши.
— Пироги-то чего прятал? — удивился Борода.
— А я почем знал, кто идет? — проворчал Митрич.
— Кроме Егора некому. Выходной, — обнадеживающе отметил Степан Григорьевич. — Ты, Егор Александрович, не серчай, — чуть смущенно заговорил завхоз. — Оно ведь как: покумекать собрались, поразмышлять с хорошим человеком. А какая беседа без горючего?
— Никакая, — кивнул Митрич.
— То-то и оно, — подтвердил Борода. — Ты, Егор Александрыч, давай, проходи, не стесняйся.
— Да я пойду тогда, наверное… — хмуро буркнул в ответ. — Работы не будет…
— Ишь ты, не будет, — хмыкнул Митрич. — Ты, Ляксандрыч, молодой еще, неопытный. Все будет, и работа, и все… Что как обмозгуем и за дело. Или ты чегой-то решил, что мы до чертиков напьемся? Обижаешь!
Дядь Вася нахмурился, и, кажется, на самом деле обиделся, ну или сделал вид.
— И в мыслях не было, — заверил я. — Тогда вы мозгуйте, а я пока по схеме пройдусь, покумекаю тоже, — хмыкнул я.
— Ты вот чего, Егор Александрыч… — крякнул завхоз. — Ты давай-ка, садись и рассказывай.
— Чего рассказывать-то? — удивился я.
— Как оно, житье-бытье? Как обустроился? Все ли хорошо? — пытливо глядя на меня, издалека начал Степна Григорьевич. — Ну-ка… держи…
Завхоз быстро соорудил внушительный бутерброд, ловко разрезав на кружочки соленый огурец, уложил его на ломоть черного хлеба поверх сала.
— Горчичка, смотри, ядрёная у Марь Федоровны. Не боишься? — и снова зырк на меня.
— Не боюсь, — улыбнулся я. — Знаю, пробовал, огонь, а не горчица. Аж слезу выбивает.
— То-то! — Митрич подкрутил несуществующий ус и окинул нас довольным взглядом. — Маня моя мастерица. А уж хрен у нее… что ты! Мыши от армату дохнут в подполе. Точно тебе говорю. Ну, чего тянешь, Григорич? — прищурив один глаз, выдал дядь Вася.
— И то верно.
Борода наклонился, под столом что-то скрипнуло, видимо, открылся ящик. Затем булькнуло, стукнуло и на столе появилась бутылка с почти прозрачной жидкостью, и два граненых стакана.
— Погоди, Митрич, я сейчас, — Степан Григорьевич поднялся и пошел в соседнюю комнату, где у него находился своего рода кабинет. Вскоре послышался скрип дверцы шкафчика, всегда запертого, и через минуту завхоз вернулся с третьим стаканом.
— Вот теперь наливай, — скомандовал Борода.
— Да не буду я.
Но моя попытка отказаться не привела к успеху. Завхоз и Митрич переглянулись, кивнули друг другу, и вскоре третий стакан наполнился пахучей жидкостью. К моему удивлению, напиток пах достаточно приятно, видимо, Митрич знал секрет очистки, или на чем-то настаивал.
— Ну, будем.
Колебался я недолго, и не потому, что хотел завоевать авторитет в глазах старшего поколения, показать себя с лучшей стороны. Просто достало все до тех самых чертиков. За короткий срок моего пребывания в новом теле, в новом хорошо забытом старом мире столько всего произошло, что мозг работал в авральном режиме. Потому надо позаботиться, чтобы организм не перешел на холостые обороты, не сломался окончательно.