– Да что рассказывать-то? – шмыгая носом, начала мама. – Этот дебил же вчера всю ночь веселился, сам слышал. Ну вот Степаныч поутру и пошел к нему разбираться. Да и наговорил видимо такого, что у того башню сорвало. Да так, что выхватил Петька у него костыль и избил его до полусмерти.
Мама снова зашлась в рыданиях, уткнувшись мне в плечо.
– А полиция? Вызывали? Степаныч где?
– Вызвали, да толку, приехали, провели опрос свидетелей, а к уроду этому даже не поднялись. Хотя он в это время на балконе стоял, курил, – мамин голос звучал глухо и обреченно. – А Вадима на скорой увезли.
Вот гадство! Этот беспредельщик думает, что ему всё можно! Внутри клокотало. Сердце бешено колотилось, в глазах помутнело. Кулаки почти неосознанно сжались, впившись ногтями в ладонь. Нужно что-то делать!
Режим ноль.
Сознание прояснилось. Ярость ушла. Осталось только понимание: нужно наказать бандита. И понимание, как это сделать.
Я отстранил плачущую маму:
– Постой здесь.
Оставил портфель, снял неудобный плащ, накинув комфортную куртку.
– Митя, ты куда собрался? – прилетел в спину встревоженный мамин голос.
– Надо, мама, я скоро.
Голова была ясная. Всё было ясное. Я отчетливо понимал и осознавал свои действия и понимал их рационализм.
Вышел из подъезда, решительно направившись в сторону дома напротив. Оттуда, из распахнутой балконной двери квартиры Петьки-Лопаты снова доносились отвратные звуки российской попсы. Я осознал, насколько она некрасива и негармонична. Насколько некрасив в ней слог и текст.
Почти влетел на третий, нужный мне этаж и застыл перед приоткрытой дверью, в уме прокручивая возможные варианты. Причем это происходило сухо, без каких-либо эмоций. И никакого страха, никакого сомнения и колебания. Зло должно быть наказано.
Единственное, что мне не нравилось, это то, что я мыслил категориями голливудских боевиков. Я представлял, как захожу и начинаю избивать Лопату, но без особых подробностей. «На месте разберусь», – подумал я.
Распахнул дверь и решительно шагнул в полутьму квартиры.
4
Глава 4.
И тут же споткнулся о чьи-то ноги. Видимо из-за них дверь и не захлопнулась. Хозяйка ног – пьяная в беспамятство девушка – мирно спала на входном коврике, обняв грязные ботинки и сладко причмокивая.
Осторожно переступив ее, я выглянул из коридора. Да, именно так я и представлял блат-хату.
Первое, что бросилось в глаза – клубы белесого дыма, в которых терялось пространство комнаты. Источником этого дыма был тощий парень, который держал в руках бульбулятор – стеклянный сосуд интересной конструкции. Ясно, курить обычные сигареты они выходят на балкон, а наркотики прямо тут дуют. Я всмотрелся в растамана – нет, это был не Петр.
Рядом с наркоманом на роскошном кожаном диване лежала полуголая девушка с блаженной улыбкой на лице. Видимо она тоже накуривалась вместе с этим доходягой и в итоге дала слабину и отрубилась.
Оглядел комнату: помимо дивана тут был небольшой журнальный столик, до краев уставленный невообразимым количеством бутылок, бокалов и стаканов. Все эти сосуды в полном беспорядке расставленные по всей поверхности, отличались разной степенью наполненности и разнообразием цветов и оттенков. Тут было всё: вино и мартини, шампанское с игристыми винами, водка и джин. И еще куча всего, чего я не опознал с первого взгляда.
На стене напротив висел здоровый телевизор, без звука показывающий какую-то порнушку. А источник музыки – огромная, переливающаяся светодиодами колонка, стояла в углу и долбашила в уши отвратной попсой.
Где же Лопата?
Подошел к колонке и, секунду поизучав устройство, нажал на кнопку «стоп».
Тишина ударила в уши. И стало слышно тихое буль-буль-буль в «трубке мира». Это растаман неспешно втягивал в себя очередную порцию дыма. Он нисколько не обращал на меня внимания, полностью увлекшись процессом. Даже девушка, лежавшая топлес рядом с ним не привлекала его. Для него сейчас во всём мире существовали только две вещи: он и его бонг.
– Э-э-э, че за дела, музыку врубили нах! – услышал я резкий, пьяный голос, доносящийся из соседней комнаты. И этот голос был мне знаком. Именно его хозяина я тут и искал.
Ногой толкаю дверь и поспешно отворачиваюсь, смущенный увиденным. Голый Петр пьяно дергался, лежа на обнаженной девушке. Она тоже была пьяна и вряд ли отражала происходящее.
– Лопата! – заорал я, отвернувшись к стенке. – Иди сюда, урод!
– Че мля? – услышал я за спиной. – Кто мля?