Завуч яростно захлопала в ладоши, лыбясь в свои тридцать плюс два золотых зуба, оглядываясь назад, ища поддержку у присутствующих. В комнате раздались жиденькие аплодисменты.
– За заслуги в деле спасения, – продолжала Ледокол, переходя на жуткий канцеляризм, – комиссия Гороно, изучив полученное предложение, решила премировать вас, Дмитрий Сергеевич, денежным вознаграждением в виде двадцати пяти процентов от оклада! Ура!
Женщина вновь с энтузиазмом захлопала. Я же улыбаясь чуть не сдержал хохот. Аж двадцать пять процентов от оклада! За спасение жизни! Щедрость не знает границ!
Вы заработали авторитет у вышестоящего по званию. Получено 200 единиц опыта.
Ух, какие интересные способы заработка опыта!
В это время раздался звонок и учительская начала быстро пустеть. Я тоже, похватав нужные материалы, поспешил в нужный класс. Даже у героев существует обычная, рутинная жизнь.
Домой добирался как всегда, бегом. Лишними эти семьдесят очков опыта никогда не будут, да и выносливость качается просто отлично. Правда, с одеждой надо что-то решать, бегать в костюме глуповато и неудобно.
Так что когда я, запыхавшийся и пропотевший насквозь, забежал в свой двор, зычный крик «Димооон!» стал для меня шоком.
Степаныч!
Довольный, лыбящийся сосед махал руками, приветствуя меня, сидя на своем привычном месте.
– Вадим Степанович, – я подошел к соседу, тоже радостно улыбаясь, – вас выписали из больницы, так быстро!
– Да ну их, к лешему, – недовольно заворчал калека. – Говорю им, говорю – всё со мной в порядке, ну подумаешь пару синяков заработал. А им всё неймется: то сотрясение у меня подозревают, то растяжение. Тьфу. Кароче, пришёл сегодня к главному и сказал – так мол и так, выписывай меня, если что в госпитале для ветеранов подлечусь. И вот я снова здесь.
Степаныч воссиял и ловко закинул сигарету в рот.
– Ну, – спросил он, чиркая колесиком зажигалки, – а ты тут как? Что нового?
Я сел рядом с ним на скамейку и, смущаясь и глупо хихикая, рассказал как ходил к Петьке-Лопате отомстить.
Друг отца вдруг надолго замолчал, затягиваясь сигаретой, раскаляя ее кончик до ярко-красной точки.
– Вот как, – наконец сказал он. – Не думал я, что заступишься за инвалида. Хорошего сына воспитала Натаха. Ты достойный сын своего отца!
Он протянул мне раскрытую ладонь и я с удовольствием пожал ее. Рукопожатие было крепким, но аккуратным. Степаныч явно знал свою силу и умело контролировал ее.
– Ну а то, что побили тебя, так это не страшно, – продолжил он. – На ошибках учатся. Вот давай их сейчас и разберем, где мы с тобой накосячили. Почему пьяница да наркоман Петька смог отлупить нас. Что думаешь?
– Вы же, – я покосился на его культю, – инвалид. А я вообще драться не умею.
– Правильно, – крякнул Степаныч, – да не совсем. То, что я одноногий, а ты в жизни ни разу на кулачках не махался, это вторая причина. Главное – самоконтроль!
Он поднял палец вверх, выделяя важность фразы.
– Нельзя на войну идти с горячей головой да пустыми карманами. Ни ты, ни я не подготовились к драке. Пошли разбираться на эмоциях. Не продумали хотя бы простенький план, как надо действовать. Каким оружием бить врага! Вот что мешало тебе взять какую-никакую палку, да вломить ею по Лопатиной морде? Про меня вообще речи нет, – калека обреченно махнул рукой, – пошел, тоже мне, драться со здоровым бугаем. Где башка была?
Я согласно закивал головой. Всё верно он говорит: самоконтроль и подготовка – вот основа всего.
– Ладно, – Степаныч поглядел на экран простенького, кнопочного телефона. – Пойду, я. Накачу сто грамм, а то уж четыре дня почитай ни капли в рот. Непорядок!
Он поднялся с лавки, пристраивая костыли под мышки. Я подумал, что не пей он столько вполне уже мог купить себе нормальный протез. Но вслух только попрощался с ним, пожелав не болеть. Это его жизнь. Нравится человеку пить да в пьяном угаре жалеть себя и жаловаться на судьбу – путь будет так. У каждого свой путь.
Мой путь сегодня – поспать подольше, чтобы активировать в себе импульсные мышцы-стабилизаторы да боевые инстинкты.
Но перед этим необходимо потренироваться со своим ружьем. Мгновенно вызвал его из ячейки быстрого доступа, в очередной раз полюбовавшись грозной красотой оружия. Затем некоторое время тренировался заряжать и разряжать его разными руками, добиваясь того, чтобы разницы во времени почти не было.