Спустя двадцать минут я распрощался со всеми своими накоплениями, взамен вынося в прочном пакете десять коробок по десять патронов в каждой, плюс комплект для чистки помповых дробовиков.
Дома меня встречала зареванная мама. Она уже успела узнать, что меня выпустили рано утром, а на улице уже второй час, «а тебя всё нет, а я же волнуюсь, да где ты был, да почему забываешь про мать?!» Успокоив ее поцелуем в лобик, отправился под душ, а после с удовольствием принялся расправляться с грудой еды, которую мама успела накидать на стол.
Поглощая еду, попутно слушал последние новости. Валерия жива (слава Богу!), лежит в больнице. Ей сделали операцию, извлекли две пули. Она пока слаба, но прогнозы положительные. Доктора говорят, что ее вовремя привезли. Еще чуть-чуть и всё, не спасли бы. Лопата мертв (туда ему и дорога), кто убийца неизвестно.
Покончив с едой, поблагодарив маму за пищу и политинформацию пошёл в свою комнату. Потренировался с дробовиком, в ускоренном темпе заряжая его сразу по два патрона. Каждый раз, доставая ружье из ячейки быстрого доступа, на моем внутреннем взоре возникал круг прицела. Пока он был великоват, то есть точность выстрелов будет еще далека от ста процентов, но с дальнейшей прокачкой он будет становиться в диаметре всё меньше и меньше.
Ближе к вечеру пошел «на дело». Оделся попроще – старая, серая, непримечательная куртка да потертые джинсы. Мама грозно спросила, куда и надолго, но я полушутливо ответив какую-то ерунду, выскользнул на улицу, стараясь не заглядывать в ее глаза.
Дело мое было в соседнем дворе, и звали его Серега-Дрищь.
Серега-Дрищь был давним дружком – приятелем покойничка Петьки-Лопаты. С малых лет хулиганствовали, вместе попали в детскую комнату полиции на учет, вместе занимались всеми своими грязными делами, включая торговлю наркотиками. Поэтому кому как не ему знать обо всех проблемах убитого?
Издалека рассмотрел его окна – шторы плотно занавешены, блок кондиционера не вращает лопастями. Да и машины под окнами нет. Используя «дедукцию», пришел к выводу, что искомого субъекта нет в квартире.
Не беда, мы к такому готовы – будем ждать.
Согнав малышню с приглянувшейся скамеечки неподалеку от входа в подъезд бандита, сел, достав из пакета бутылку пива. Еще одну, пустую, поставил рядом с собой на лавку. Ну а что, сидит мужичок во дворе, пивко потягивает, расслабляется. Знакомая и привычная картина, которую глаз и не заметит ввиду своей обыденности.
Достал телефон и глядя в экран, изредка прикладываясь к горлышку, стал ждать. Ждал долго, настолько, что выпитые полбутылки пива запросились наружу. И я уже рассматривал ближайшие кустики в качестве места облегчения, когда гремя музыкой и рыча мотором из огромного глушителя, к подъезду подкатил знакомый Субару.
Припарковавшись и хлопнув дверью, из него вылез Серега.
И совсем неспроста его назвали Дрищем. Среднего роста, но тощий настолько, что любая одежда на нем висела бесформенным мешком. Возможно и этот фактор послужил одним из аргументов, чтобы сделать мной задуманное. Будь этот бандит таким же здоровым как Лопата, я бы, наверное, не рискнул – в памяти всё еще вспыхивали сцены, как меня избивает пьяный голый Петька.
Вращая на пальце ключи от машины, Дрищь не оглядываясь, походкой «в развалочку» направился к своему подъезду. Я, отставив бутылку, приготовился бежать. Мне нужно преодолеть приблизительно тридцать метров за то время, пока доводчик на двери не закроет ее на электрический замок.
Вот Серега прикладывает ключ-таблетку, раздается писк и я встаю, быстрым шагом направляясь в ту строну. Бандит дергает дверь и скрывается за металлической дверью. Я уже бегу. Со всех ног. Дверь пошла обратно, а мне надо преодолеть еще десять метров.
Восемь.
Три.
И в самый последний момент успеваю подставить ногу, не давая замку сработать.
Фух, успел!
Вхожу в режим ноль.
Согласно справке в этом режиме замедляется выработка гормонов, ответственных за эмоции, а производство норадреналина и других нейромедиаторов, обеспечивающих химическую передачу нервного импульса в центральной и периферической нервных системах ускоряется. В итоге человек перестает мучаться муками морального выбора и становится высокоэффективной, быстрореагирующей на возникающие ситуации боевой единицей, не скованной этическими принципами.
Дрищ живет на втором этаже, поэтому медлить нельзя. Надеваю на голову шапку, раскатываю ее так, чтобы она скрывала лицо, оставив открытыми только глаза. Прорезь специально сделал сегодня днем. Шапка, конечно, безнадежно испорчена, ну да что уж теперь...