Шел он какой-то странной, шаркающей походкой, словно ехал на лыжах. Я едва поспевал за ним. Временами он резко останавливался, с кем-то здоровался за руку, кому-то кивал головой. В один из таких моментов, зазевавшийся, я наступил ему на пятку. Покраснев, извинился, на что Кирилл Николаевич никак не отреагировал.
После долгого путешествия по узким коридорам института, Черноземов поднялся на второй этаж, прошел через класс со шведской стенкой и направился к белой двери с надписью «Кафедра сценического движения».
– Всю информацию о поступлении в ассистентуру получите здесь, и, посмотрев, на секретаршу, добавил:
Светочка введет вас в курс дела.
Заметив на столе вазу, наполненную сушками, выудил двумя пальцами одну и ловко бросил себе в рот.
– Целую ручки, милочка. Буду через час.
Перед тем, как выйти, мельком взглянув на меня, сказал:
– До встречи на экзамене, Юрий… Николаевич.
3
Нас было четверо – их трое: зав кафедрой Кузнецов, Черноземов и Олеванов.
Короткое пятнадцатиминутное собеседование. Его проводил Черноземов. Больше говорил он, мы сидели молча, разинув от удивления рты. Дедушка удивил нас своими познаниями в области сценического движения. Сразу было видно, что перед нами сидела неординарная личность. Он убаюкивал нас своими импровизационными монологами, как птица Гамаюн.
Несколько минут спустя, мы все были уверены, что сценическое движение – это самая интересная профессия не только в театральной педагогике, но и во всем мире.
После гипнотического собеседования мы с удовольствием приступили к практической части экзамена.
Эту часть экзамена вел Андрей Петрович Олеванов, напоминающий внешностью библиотечного работника, который большую часть своей жизни провел среди книг. Я подметил его страсть к экзаменационными документам лежащих на столе. Поскольку сам работал некоторое время в деканате института, в качестве секретаря, и мне были хорошо знакомы профессиональные движения офисного работника. А. П., слегка слюнявил пальцы, ловко перебирал листы, красиво утрамбовывал их и укладывал в папки. Чувствовалось, что подобная работа доставляла ему удовольствие.
Олеванов считался лучшим специалистом по методике Ленинградской школы сценического движения. Позже, про себя, я стал называть его архивариусом – хранителем архивных документов кафедры.
Бумаги, бумажки, бумажонки и просто маленькие клочки с написанными номерами телефонов на них – все оказывалось в пронумерованных папках кафедрального архивариуса. Я думаю, что после заката эпох Коха и Черноземова, папки с сохранившимися рукописями, рецензиями, заявками тем диссертаций, протоколами обсуждений зачетов и экзаменов кафедры, кассеты с магнитофонными записями голосов уникальных преподавателей и многое, многое другое – будет иметь в будущем познавательно-методическую ценность.
Через много лет, вернувшись из дальних странствий уже в Петербург, я, первым делом, направил свои стопы в институт на Моховой, чтобы опять увидеть моего Учителя. В знаком до боли классе, я застал многочисленную группу студентов беседующих с архивариусом. А. П. посидел, обзавелся модной испанской бородкой, стал слегка сутулиться, но ловкости архивариуса не утратил. Его длинные, гибкие пальцы с такой же ловкостью, как много лет назад, завязывали тесемки очередной папки. Тогда я не застал Кирилла Николаевича – он уже не работал в его родном институте, а промышлял где-то на стороне. Заведующим кафедрой сценического движения стал Олеванов.
Итак, будущий завкафедрой предложил нам выполнить ряд несложных упражнений из учебника Коха. Мы справились с этим заданием легко.
Экзамен, к моему удивлению, прошел гладко.
После его завершения мы поняли – нас здесь ждут с распростертыми объятиями.
4
Был ли метод преподавания у Черноземова?
Конечно, но он существенно отличался от метода других педагогов кафедры. Только на первый взгляд, могло показаться, что его уроки проходят стихийно, но с каждым новым занятием я стал понимать, что это не так.
Главным отличием его уроков было ощущение абсолютной свободы от какого-либо плана. Казалось, что Кирилл Николаевич не придумал еще, что он собирается предложить студентам сегодня. Позднее я понял, что это чистейший воды обман, хорошо завуалированный трюк мастера.