Он часто повторял: «все остается людям – хорошо бы почаще помнить об этом. Важно знать, что же останется после тебя? Тысячу раз был прав Иван Эдмундович Кох, когда говорил мне неоднократно – пиши Кирилл о том, что делаешь в театрах, в кино, на телевидении, в институте. Наступит время – напишешь книгу. Это будет твое театральное наследие. Упустишь момент – жалеть будешь! »
Слова Коха оказались пророческими. Иван Эдмундович знал что говорил. После себя он оставил два бессмертных бестселлера: «Сценическое фехтование» и «Основы сценического движения».
После Кирилла Черноземова остались: 2-3 статьи в печати, устные проповеди-беседы (в памяти его многочисленных учеников), рецензии к диссертациям, анекдоты, и «больше ничего».
Но вернемся к Учителю. Мы его оставили у порога.
Избавившись от калош, он приветствует студентов и шаркающей походкой направляется на кафедру, дружелюбно, по-родственному, здоровается с концертмейстером и скрывается за дверью.
У Кирилла Николаевича было несколько концертмейстеров. Все они были очень яркие личности, как сам Учитель. Где он находил их одному богу известно. Всех я не помню, а вот об одном концертмейстере хотелось бы рассказать.
Это была старушка преклонного возраста, из тех, из бывших, которые, как исторические динозавры, к тому времени, почти все повымирали, но отдельные экземпляры еще сохранились. Говорила она медленно, растягивая слова. Обращалась только к Кириллу. Было ощущение, что студенты для нее не существовали. Замечания или предложения были, как правило, очень точными и к ним нельзя было не прислушаться. Чаще это касалось этикета. Черноземов слушал ее внимательно, иногда продолжал начатый ею разговор, но чаще предлагал, учитывая замечания «баронессы», так иногда в шутку он называл ее, «отыграть» услышанное в упражнениях. Наряды ее были экстравагантны. В дождливую погоду она появлялась в старомодных ботинках, синего цвета пальто с огромными пуговицами, оригинальной шляпке и с зонтиком таким же старым, как сама хозяйка. Она отличалась королевской пунктуальностью. Приходила за 20-25 минут до начала урока. Здоровалась чуть заметным кивком головы, и не громко произносила:
– Здравствуйте, молодые люди.
Проходила на кафедру и тихо прикрывала за собой дверь. Прихорашивалась. За 10 минут до начала урока выходила, усаживалась за фортепиано, надевала перчатки, вязанные из шерсти, с отрезанными пальцами и просматривала ноты, иногда тихо наигрывала. Обычно Кирилл Николаевич ее встречал за рабочим местом. По – джентльменски расшаркивался, шутил. Выуживал из своей авоськи ноты и говорил:
– Извольте посмотреть, баронесса…
И скрывался за дверью кафедры.
Играла она сразу, с листа, почти без поправок. Было ощущение, что она репетировала это не раз. Сразу было видно, что «баронесса» – мастер своего дела.
Появившемуся с кафедры Кириллу, она давала указания, какую музыку лучше использовать сегодня на уроке. Он никогда не спорил и полностью доверял ей.
Уходила она последней. Так же медленно пересекала по диагонали класс, прощалась с теми, кто еще продолжал репетировать упражнения, и бесшумно покидала аудиторию.
Но вернемся к урокам.
Чаще всего уроки Черноземова начинались с коротких бесед о профессии актера, режиссера или просто о жизни, но на какую бы постороннюю тему он не говорил, в конечном итоге все равно «выруливал» на театр. Откуда он брал темы для своих театральных проповедей? Скорее всего, это были отголоски бесед с его бывшими учениками, с которыми он продолжал поддерживать связь, встречаясь в театрах во время репетиций или на улице (он был большой любитель таких встреч-бесед). Продолжение этих разговоров, переносилось на его уроки в институте. Он продолжал развивать волнующую его тему в разговоре со студентами либо перед началом урока, либо в паузах, между упражнениями.
Кафедрой, с которой Кирилл Николаевич произносил свои речи, был рояль. Когда Черноземов направлялся к роялю, студенты уже знали – сейчас Учитель будет держать речь. Привалившись спиной к стене, и облокотившись локтями о поверхность рояля, он произносил очередной шедевр-экспромт.
Практическая часть урока была незначительной. Она условно делилась на две части: в первой – студенты повторяли пройденный, на прошлом уроке, материал, во второй – разучивали новые упражнения.
Учитель никогда не объяснял, как надо делать упражнение. Он выходил и показывал его. Показы были совершенны. Студенты выходили на площадку и повторяли за ним движения. Это напоминало уроки в балетной школе. Кирилл Николаевич был очень терпеливым человеком. Он поощрял работоспособность своих учеников и своими многочисленными показами заряжал их. Я замечал, что пик уроков Черноземова, приходился на финал. Когда «разогретые» студенты были готовы свернуть горы и входили в раж – урок уже заканчивался. Учитель прощался со студентами и скрывался за дверью кафедры.