С первых уроков Учитель ориентировал студентов на профессию. Он часто повторял:
– В театре никто вам разжевывать не будет! Профессионализм определяется вашей ежедневной работой. Работать надо быстро и качественно! Так, что, господа актеры ваше место… на площадке. Вперед, за работу!!!
5
Перед практическим занятием по фехтованию я волновался, как новобранец перед первым боем. Урок был на третьем режиссерском курсе. Придя пораньше в класс, я с тоской посмотрел на кожаный диван. Стоящий у стены антикварный гигант был излюбленным местом гостей и студентов. Удачники, успевшие застолбить место, редко кому уступали его, разве только лучшему другу или подруге и то делали это с большой неохотой. Еще несколько дней назад я был одним из этих счастливчиков. Блаженно развалившись на диване, с наслаждением смотрел на неумех на площадке, и тихо в усы, подсмеивался над сержантскими шуточками Мастера. Тогда меня еще не посещала мысль, что я сам могу оказаться «по ту сторону барьера» и быть объектом насмешек студентов и зрителей. Дело в том, что Учитель не любил на своих уроках праздно-сидящих зрителей. Войдя в аудиторию, первым делом, он окидывал взглядом «партер», выбирал среди сидящих отлынивающих от занятия студентов, вальяжно развалившихся на диване стажеров, и выгонял их на площадку.
Здесь надо учиться. Пишите и запоминайте телом. Вперед! – И быстро скрывался за дверью кафедры, а через несколько минут, появлялся вновь, шаркая ботинками «подъезжал» к роялю, усаживался на стул и аккомпанируя себе одной рукой командовал:
– В шеренгу, обормоты! Оружие к бою! Пол метра, как пол-литра. Вперед!
Ах, какое это было наслаждение наблюдать за Черноземовским шоу из зала! Но увы, это продолжалось не долго. На втором занятии, заслышав мой хрюкающий смех, К. Н., отыскав меня взглядом произнес:
Профессор, отложите вашу писанину и быстренько пристраивайтесь к нам!
С тоской я поплелся на «лобное» место и, спрятавшись за спинами студентов, приготовился испить сию чашу до дна.
Впервые с фехтованием я познакомился в театральном институте города С. Точнее будет сказать не «познакомился», а «столкнулся», как сталкиваются с прохожим где-нибудь на многолюдной улице. Машинально извинившись за неловкость, не посмотрев даже на толкнувшего тебя, идешь себе дальше, забыв о случившимся, а если даже вспомнишь и посмотришь на того, кто стал причиной непредвиденной остановки, то через некоторое время затрудняешься сказать какого пола был прохожий, во что одет, какого возраста, что сказал и как посмотрел на тебя при этом, оглянулся ли потом, или пошел себе дальше, не удостоив тебя даже своим вниманием. Точно так же и я «столкнулся» с театральным фехтованием в стенах института, чтобы через некоторое время надолго забыть об этом предмете.
Как же все это произошло тогда? Кажется, это был солнечный день. В балетный класс впорхнул среднего роста поджарый старичок. Встряхнув седой шевелюрой и придав желтым от курения усам направление параллельное полу, он объявил нам, что будет вести в нашей группе «сценическое фехтование».
Бывший солист балета, с первого же урока стал потчевать нас лекциями на тему техники безопасности в обращение с «холодном оружием» Под «холодным оружием» подразумевалась учебная, с пуговкой на острие, шпага. Память сохранила нудные поучительные беседы перед каждым упражнением без оружия. После второго занятия мы начали скучать. Заметив это, наш учитель пообещал принести шпаги на следующий урок. Когда, наконец, мы увидели долгожданное оружие, ожидающее нас в углу класса, то остановились в нерешительности. Целенаправленные лекции по технике безопасности сделали свое дело – мы со страхом уставились на новые, сверкающие на солнце, клинки, но не решались подойти и взять их. Страх приковал наши ноги к полу.
Мне вспомнилось мое детство. Зимние каникулы, наш двор, первый этаж недостроенного дома, в подвале которого мы устраивали побоища с «крестоносцами» из соседнего двора. Обычно сражение длилось до первой крови. В ту роковую зиму, в одном из темных закоулков подвала, мы чуть не лишили глаза, одного из самых храбрых воинов нашей дружины по кличке «Тюля». Сосновая палка-меч из новогодней елки, ткнулась в шапку нашего смельчака, скользнула по глазу и сильно покарябала щеку. Тюля издал душераздирающий крик, на который сбежалась воины обеих дружин. «Крестоносцы», увидев окровавленное лицо нашего товарища, побросав палки и кастрюльные щиты с позором покинули поле боя. Тюлю увезли в больницу. Через несколько дней, он появился на хоккейной площадке в черных очках. По тем временам темные очки зимой, да еще и на никогда не просыхающей от соплей физиономии нашего храброго дружинника – вызвали шок и панический страх. Не видя его поросячьих глазок за темными стеклами очков, мы решили что Тюля ослеп. Но еще больше удивило нас то, что вместо положенной белой тросточки Тюля держал в руках, алюминиевую клюшку сделанную на заводе его отцом. Более того «слепой» Тюля изъявил желание играть за нашу команду в нападении. Мы не могли отказать в просьбе нашему бедному товарищу, хотя не представляли, как он сможет играть!? Вытерев рукавом пальто нос и поправив очки, Тюля боком, как камбала, засеменил к центру хоккейной площадки. Наши сомнение сможет ли слепой играть в хоккей развеялись через несколько минут. После вбрасывания шайбы инвалид так начал дубасить клюшкой по ногам наших соперников, что мы тут же усомнились в его слепоте. Потом, вспоминая этот случай, мы сильно смеялись, но тогда, после рокового побоища, увидев покалеченный глаз нашего товарища и черные очки, мы напугались по-настоящему. Страх долго преследовал нас. В тот страшный для нас вечер, сосновые мечи были преданы огню, крышки от кастрюль, к неописуемой радости наших матерей, были возвращены на свое законное место. Зимнее дворовое побоище, было приостановлено на долгое время. Около месяца никто не помышлял продолжить его. Страх не позволял сделать это.