Мы выпили. Закусили. Молча закурили.
– Ты кто такой, - глядя подозрительно на меня спросил начальник.
– Как кто? Ваш сотрудник, каждый день вместе работаем.
– Я тебя спрашиваю, ты человек или не человек?
– Я человек.
– Смотри, человек, - начальник взял в руку «наган», - я тебя прямо здесь, у стола, положу, если только почувствую, что ты не человек, а гадина ползучая. Читай, - и он протянул мне листок бумаги.
На машинке было отпечатано циркулярное письмо ЦК РКП(б) о расказачивании, секретно. С казачеством вести беспощадную войну путем поголовного их истребления. Никакие компромиссы недопустимы. Приказывалось провести массовый террор против богатых казаков, истребив их поголовно. Беспощадный массовый террор к тем казакам, кто хоть как-то боролся с Советской властью. Среднее казачество поставить в условие заочно приговоренных. Конфисковать хлеб и все продукты. Расстреливать всех, у кого будет найдено оружие. Оружие выдавать только иногородним. Казачьи земли заселить пришлыми и беднотой. Комиссарам проявлять максимальную твердость.
– Прочитал?
– Прочитал.
– Что скажешь.
– Ничего не скажу.
– Почему ничего не скажешь?
– Не хочу.
– Боишься меня?
– Боюсь.
– Налей еще по полстакана.
Налил. Выпили.
– Ты понимаешь, что я из казаков. Из зажиточных. С войны пошел с большевиками, а вся родня моя взяла нейтралитет, ни у красных и ни у белых не служить. И сейчас их всех под корень вырубят. Весь род. Кто я буду такой? Я буду палачом своей семьи. Скажи я что-то против, меня расстреляют здесь же, на месте, как скрывшего казачье происхождение и как врага революции. Что же делается. Что за звери пришли в нашу Россию и почему я им служу? Боже, за что ты меня наказал безумием. Сатана придет тоже будет строить новую жизнь, сжигая старые храмы, отбирая семьи и давая взамен блудниц. Я знаю, что ты не простой человек, поэтому и позвал тебя. Я видел тебя мельком на собрании учителей. Я тоже был учителем, имел своего ученика, но был определен в чекисты и моего ученика забрали. Я не знаю, кто твой учитель, где он, но знаю, что вы имеете право доносить наверх ваше видение ситуации. Доложи, что циркуляр ЦК бесчеловечен. Да что я говорю - это документ, пришедший от Дьявола. Нельзя уничтожать русских в России. Нельзя! Помоги нам, а?
Я молчал.
– Я знаю, что тебе нельзя иметь свое мнение, но слова мои ты передашь своему учителю. Помогите нам чем-нибудь, если сможете. Кстати, я там отписал тебе указание, что на тебя возлагается обязанность по оперативному поиску твоего учителя и тебя, его ученика. Срок поиска не ограничен. Пополняй изредка папочку бумагами, чтобы никто не заподозрил, что ты не выполняешь указание. Про этот циркуляр никому и ничего не говори. Я тебе ничего не показывал. Иди. Да пришли ко мне хозяйку.
Я ушел. Часа через два прибежала хозяйка дома и сообщила, что начальник отдела застрелился.
Расследование сделало вывод, что застрелился он по пьяному делу от тоски по семье. Дело закрыли.
Глава 9
Секретариат действительно передал мне документ о розыске моего учителя, его приметы, возраст, возможные районы нахождения. Примет ученика не имеется, но он постоянно находится с учителем. Документ я подшил в картонную папочку, подписал просто «Учитель» и положил в железный ящик. Буду искать.
В Перми у меня закрутился такой роман, что я совершенно потерял голову и допустил ту ошибку, которую совершают один раз в жизни.
Я познакомился с ней на собрании комсомольской ячейки отряда ЧОН (части Особого назначения), приданного Особому отделу для противодействия бандитским элементам в тылу действующих войск. Ее звали Татьяна.
В любом романе есть Татьяна,
И для нее есть добрый гений,
Печальный демон без изъяна
С известным именем Евгений.
У меня нет имени, а то, которое есть, конечно, не Евгений.
Мы сидели рядом и я видел ее греческий профиль, вьющиеся волосы, подвязанные красной косынкой. Я сидел и никак не находил повода первым заговорить с ней и она поглядывала на меня, хотя одежду мою никак не назовешь щегольской. И имя ее я узнал от председателя собрания.
– Слово предоставляется комсомолке Лариной. Татьяне, - и улыбнулся. Сочетание имени и фамилии ничьего внимания не привлекло, а на сцену уже выпорхнула Татьяна Ларина:
– Товарищи. Нашему отряду поставлена важная задача по обеспечению тылов действующей армии. Задача очень важная и мы все учимся военному делу, чтобы быть во всеоружии при встрече с нашим классовым врагом. Я вот, например, хорошо стреляю из нагана, а меня не берут на боевые задания. Как это называется? Это называется нарушением политики партии по эмансипации женщины. Женщина перестала быть рабыней и вместе с мужчинами имеет равные права. Поэтому я требую, то есть предлагаю, записать в протокол, чтобы девушек тоже брали на задания, потому что вдруг кого ранят, некому будет оказать квалифицированную помощь. Вот. Все у меня.