Так и запишем: князь склонен всех подозревать.
Я слепила из воздуха бледно-голубой сверкающий снежок и через руку Этьена перебросила его на ладонь князя – и только тогда удивилась, как сумела это сделать. Мы с мальчиком словно сделались единой системой – Дамьен тоже это заметил, потому что воскликнул:
– Ваша милость, а сейчас источник не извне, а в нем!
Князь дунул на шар, растворяя его, и произнес:
– Хорошо, Этьен Клемансо. Я признаю тебя своим законным сыном и одним из наследников своего дома. Документы оформят сегодня же.
Этьен кивнул. Он всю жизнь мечтал об этой минуте, но сейчас не знал, как быть и что делать. Наверно, ему хотелось праздника, но в душе для этого было слишком тягостно и пусто.
– Мишель проводит тебя в твою комнату, – продолжал князь. – Я хочу, чтобы вы подружились.
Мишель фыркнул так, что стало ясно: этого никогда не случится. Никогда, ни при каких обстоятельствах.
– Идем, – бросил он, не убирая руки от царапины на щеке. – Перемолвимся словечком по пути.
***
Комнаты княжича были на третьем этаже дворца: когда ребята вышли на лестницу и оказались без посторонних, то Мишель резким движением прижал Этьена к стене, придавив горло согнутой в локте рукой, и прошипел:
– Что, сучонок, в братья ко мне набиваешься? Мало тебе сегодня на голову нассали?
Этьен зашипел, вцепившись в его руку, но убрать ее не смог. Куда ему было против парня, которого учили драться и стоять за себя, хорошо кормили, холили и лелеяли.
Зато у него была я, которая не собиралась давать подопечного в обиду. Я вбросила белую нить, растрепанную и ярко сверкающую, прямо в пальцы Этьена, которые сжимали руку княжича, и Мишель отпрянул и заскулил, со слезами и шипением поглаживая конечность от локтя до кисти.
Отлично. Сейчас просто обожгло, а в следующий раз вообще парализует. Я не до конца понимала, как это делаю – но ведь делала же!
– Руки убери, – глухо произнес Этьен. – А то парализует вообще. Или с лестницы сбросит.
Ага, кажется, парень нашел источник храбрости! Я ему этого не подсказывала.
– Да с удовольствием, – ободряюще улыбнулась я. – В бараний рог согнем и в порошок изотрем.
– Сбрось! – осклабился Мишель. – Ну давай, давай! – он хлопнул себя по груди, словно приглашал воплотить угрозу в жизнь. – Давай, сбрось, я отцу скажу, что ты хотел меня убить!
Только появился во дворце и уже устраняет конкурентов. Нет, этого могут не простить. Надо нам действовать тоньше.
– Мараться об тебя не хочется, – подсказала я Этьену. – Лучше вообще не лезь ко мне, понял?
Мишель понял: обожженная рука подсказала, что лучше не нарываться, по крайней мере, сейчас, когда вечная жертва вдруг начала давать отпор. Судя по его лицу, он решил затаиться, больше не лезть в драку и все обдумать. Он организовал травлю Этьена в школе – понимал, что мой подопечный его конкурент и готов был от него избавиться, но чужими руками.
Значит, и сейчас будет действовать так же.
– Не надейся, что тебе что-то перепадет, – бросил княжич и, покачивая пострадавшую руку, пошел по лестнице. – Наследник венца – я, и отец не передумает.
Вот как! Прекрасно, нас тут воспринимают всерьез.
А неплохо было бы побороться за княжеский венец. Но это пока так, отдаленная перспектива.
Мы вышли в просторный коридор, озаренный закатным солнцем, и Мишель кивнул в сторону приоткрытой двери.
– Твоя гостевая. Обещаю, ты недолго будешь у нас гостить.
Этьен ничего не ответил – толкнул дверь, вошел в комнату и замер, восхищенно глядя по сторонам. И я тоже замерла: в этой комнате можно было бы разместить школьный спортзал!
Гостевая была разделена на три части: спальня с огромной кроватью под балдахином, центральная зона с камином и диванчиками для приема гостей и рабочий кабинет с письменным столом, книжным шкафом и старинным глобусом. Вся обстановка так и дышала изысканной роскошью, все тут сочилось денежным духом. Этьен испуганно прошел к диванчику, дотронулся до шелковой обивки и шмыгнул носом: он, бедолага, и не мечтал, что однажды окажется в таком месте!
– Ты это заслужил, – сказала я и кивнула в сторону неприметной двери, которая, должно быть, вела в уборную и ванну. – Приводи себя в порядок и отдыхай. Завтра у нас будет еще больше дел и приключений.
Этьен обернулся ко мне и, глядя с детской любовью и почти собачьей преданностью, произнес:
– Это все ты сделала. Если б не ты, я бы уже…
И снова зашмыгал носом. Я погладила его по плечу.
– Ну, ну. Не реви, слышишь? Все это уже в прошлом. Иди, умывайся и спать.
– Спасибо! – громким шепотом воскликнул Этьен и ушел. Вскоре я услышала шум воды и голос Габриэля:
– Ну и наворотила ты сегодня дел!
Я обернулась. Мой куратор стоял у окна, скрестив руки на груди, и шелковый платок на чреслах висел так тоскливо, словно под ним теперь был корнишон. Впрочем, ничего удивительного: нам обоим сегодня пришлось потрудиться.
– А что не так? – спросила я, усаживаясь на диван. Вроде бы бесплотный дух, а усталость все равно чувствуется.
– Вы не должны были прийти в княжеский дворец! – рыкнул Габриэль. – Все произошло слишком быстро! В мальчике должна была пробудиться настоящая магия, а не эти твои фокусы!
– Так получилось, – я только руками развела. – Теперь он сможет жить спокойно, магия в нем обязательно проснется, а я пока буду помогать.
Габриэль устало вздохнул. Посмотрел на меня так, будто я его дико раздражала.
– Князь пришел на место взрыва, потому что ему сообщили о том, что бастард снова на территории дворца. А он не должен был там оказаться, это раз! Теперь дома Гарбо и Вернье заинтересуются новым княжеским наследником, это два! И взрыв должен был ранить княжича Мишеля, это три! А теперь и твой подопечный под угрозой, это четыре!
– Так, стоп! – воскликнула я, вскинув руку и приказывая Габриэлю молчать. – Я понимаю, что ты тут плетешь свои интриги. Но ты не говорил, что за наследниками князя ведется охота!
– Конечно, она ведется, – устало произнес Габриэль. Уселся рядом со мной, бросил взгляд в пустеющий корсаж, ухмыльнулся. – Магия должна была проснуться в Этьене позже, когда князь разобрался бы с Вернье. А теперь мальчишка под ударом.
– Его и так били каждый день, – ответила я. В ванной шумела вода, Этьен напевал песенку, и у меня в душе царапнулось какое-то чувство, похожее на материнское. – Ты хотел, чтобы Мишеля ранило?
– Так было нужно, – вздохнул Габриэль. – Если бы он пострадал, то из путешествия вернулась бы его мать, княгиня Беатрис. Она этакая перелетная птичка, бабочка, которая порхает с цветка на цветок, с курорта на курорт…
“И с члена на член”, – мысленно добавила я. Видела таких бабочек: они устраивали жизнь, а дети в это время справлялись с миром и проблемами в одиночку.
С другой стороны, глупо было бы ждать лебединой верности такому мужу.
– И вот не надо тут кривиться! – фыркнул Габриэль. – Она хорошая женщина, но постоянно терпеть такого, как князь Анри… В общем, она должна была вернуться, и это многое поменяло бы к лучшему.
Ох, сомневаюсь.
Этьен в ванной выключил воду, и я вдруг поняла, что все это время тихо, но верно раздражало мой слух.
Шипение. Тоненькое, похожее на змеиное.
***
– Замри! – заорала я, когда Этьен вышел из ванной в белом пушистом халате, вытирая полотенцем растрепанные волосы. Паренек послушно застыл: за время наших сегодняшних приключений он привык слушаться меня, как солдат.
В комнату в самом деле вползала змея. Длинное узкое гибкое тело струилось по полу, подобно ленте: нет, не бывает на свете таких полупрозрачных сияющих змей, окутанных зеленоватым облаком.
Гадина была ядовитой. Очень ядовитой.
– Что случилось? – едва слышно спросил Этьен. Он смотрел прямо на змею, но не видел ее!
Возможно, это проверка, которую устроили для него князь и Дамьен. Магия должна была подсказать, что здесь враг. Увидел его – смог спастись. Не увидел – что ж, извини, неудачникам не место в княжеском дворце.
Или это подсуетились те, кто хотел подорвать княжича Мишеля. Ну Габриэль, ну фокусник! Я ему еще дам понять, что такую информацию надо выкладывать сразу, а не когда-нибудь!