А в школе появился психолог из Бюро по делам индейцев.
Соглядатай, как решили все.
Дети его избегали, а когда не удавалось, изводили как могли. О, они это умели, да ещё как!
- Айзек Мошьер, - представился он мне при первой встрече. Молодой, немногим старше меня, длинные пальцы теребили роговую оправу очков. Похоже, у психолога тоже были проблемы. - Мне... я...
Ну вот! Я словно увидела себя в зеркале. И тяжело вздохнула. Зрелище было не из приятных.
Айзек Мошьер между тем продолжал:
- Вижу, вам уже удалось установить какие-то контакты, мисс Дайсон. Признаюсь честно, у меня пока ничего не получается. Эти дети...
- А что вас удивляет? - пробормотала я себе под нос. - Вы же васичу.
- Что? - он надел очки и теперь принялся теребить пуговицу своего костюма. - Извините, я хотел узнать, каким образом вы смогли установить с ними такой контакт.
На языке у меня завертелось любимое Люком "иди ты в задницу"... Уоштело, я смогла! Горы истерзанных бумажных платков... старый чемодан, на дно которого я то и дело начинала лихорадочно швырять свои вещи... бесконечные часы в стенах школы, когда после своих занятий я торчала на других, чтобы дать детям к себе привыкнуть... насмешливые взгляды... косые взгляды... презрительные взгляды... безразличные взгляды... непроницаемые взгляды...
Да ещё и Дэйв Хоук!
Что этот психолог хотел от меня услышать? Что такое отношение к себе я считала заслуженным? Да, считала. Меня и этих детей разделяла каменная стена, возведённая век назад - не мной.
Один кирпич в этой стене наконец раскрошился... когда? Наверно, когда, отчаявшись пробудить в отчужденных детских глазах хоть капельку интереса, я захлопнула учебник и решительно произнесла:
- Давайте лучше я поучусь у вас. Я хочу знать язык лакота. Вы научите меня?
И повисло молчание, а потом по смуглому лицу Мэри Гудлак, сидевшей за первым столом, тенью проскользнула улыбка:
- Вам нипочём не научиться, мисс!
- Я способная! - горячо заверила я... и тут они вразнобой засмеялись.
"Уоуапи" - книга.
"Ханхени" - ночь.
"Хола!" - приветствие.
"Агиапи" - хлеб...
Почему-то мне не хотелось рассказывать обо всём Айзеку Мошьеру. Он должен был сам до этого додуматься. А сейчас он был "твинки" - чужак из города. Из Бюро, чьи полицейские беспощадно избивали родителей и старших братьев этих детей за малейшую попытку возмущения - например, тем, что цены в магазинах тут, в резервации, были вдвое выше, чем вне её. Или тем, что в этих же магазинах, с благословения того же Бюро, втихомолку приторговывали спиртным. Или тем, что "беложопые придурки" из города приезжали на своих крутых тачках в резервацию, чтобы развлечься, избивая индейских парней - впятером на одного. Или насилуя симпатичных "скво", индейских девчонок.
- Мисс Дайсон! - тонкое бледное лицо Мошьера заметно напряглось. - Почему вы так смотрите на меня? Боже мой, вы же смотрите, как все они тут...
Я молча повела плечом. Как все они тут.
- Мисс Дайсон...
- Простите, сэр. - Я поднялась с места. - Бюро платит вам за работу... работайте. Или не работайте. Извините, мне некогда болтать.
Когда я невольно оглянулась, он стоял, ссутулившись и глядя в окно.
- Мотали бы вы отсюда нахрен, мистер, - хмуро пробормотала я, захлопывая дверь и сталкиваясь нос к носу с Люком Стоуном, который наверняка всё слышал, потому что в его узких глазах прыгали бесенята. Я вылетела на крыльцо, провожаемая его тихим одобрительным смешком.
Люк Стоун одобрял меня, уоштело!
А вот Кларки теперь едва-едва кивали мне при встрече. Я прямо-таки оскорбила их, перебравшись в "грязную лачугу грязных индейцев".