…
— У-у-у, — закричал слева какой-то пацан и зашевелил своими пальцами прямо перед носом Виктора.
Играет он, зараза. Пугает, паскудник.
Виктор схватил его за эти тонкие пальчики, сжал с хрустом, потом стал выворачивать, медленно и аккуратно, чтобы не нанести настоящей травмы.
— А-а-а! — теперь уже мальчишка не пугал, а испугался сам. — Больно!
— Что вы делаете? Это же ребенок! — вмешался тот из педагогов, что был посветлее на масть.
— А вот я на вас сейчас жалобу напишу, что за детьми своими не смотрите. И дети над Учителями смеются. Это как тогда? — сквозь зубы зло спросил Виктор.
И сразу стало очень тихо.
После паузы он продолжил рассказ.
…
От тех щупалец, которые шевелились выше домов, они рванули черной дорогой в противоположную сторону. И уже на выезде из города наткнулись…
— Учителя?
— Ну, наверное, они. Темно же было совсем. Но фигуры такие стояли плотные и высокие — метров десять в вышину, не меньше. И широкие такие, что двое на дороге просто не помещались. Стояли они друг за другом. Такой колонной, что ли. Или шеренгой. Кто знает, где у них лица?
Вторая машина, которая шла тогда как раз первой, резко свернула налево, пытаясь уйти проселком. На быстрое движение эти страшные огромные фигуры среагировали, двинулись с дороги в том же направлении. А Виктора как заморозило. И он на той же малой скорости, как на цыпочках, просто ехал прямо и прямо по освободившейся дороге. То ли не заметили его, то ли просто повезло…
Тех, из второй машины, он больше в жизни не встречал.
Вот так он увидел их вблизи. Этих, Учителей, ага.
И больше — ни разу. Хоть и в столице живет.
…
— А бабушка? — спросил светловолосый.
И осекся сразу, натолкнувшись на укоризненный взгляд Виктора. Действительно, какие могут быть бабушки? По новым законам — никаких.
— Ничего, — вдруг выдохнул брюнет. — Это все ничего. Все еще изменится. Говорят, они хладнокровные. Вот наступит зима… У нас тут зима — ого-го! Речки насквозь промерзают! И все тогда. И будет, как раньше. Никакого тебе делового, так его, капитализма.
— Хлопчик, — душевно так ответил Виктор. — Это ведь все и было как раз зимой. В самый-самый, чтоб ты знал, мороз. И не вчера, а уже ровно пять лет назад.
И дальше ехали они молча.
А дети больше не мешали.