Когда ему это практически удалось, я еле сдержала порыв, чтобы не сорваться на помощь Коту. Но быстро себя одернула. Какая из меня помощница? Я буду только мешаться или, что хуже, окажусь под ногой твари. Остается только сидеть и закусывать до крови губу, надеясь, что у Илато все получится, что подмога придет вовремя.
Засмотревшись на творившуюся в центре зала битву, не сразу заметила, что стол, за которым я пряталась, сдвинулся. Стоило мне оказаться без укрытия, непонимающе моргнула и повернула голову влево.
— Тебя не жалко, человечка, — прошипела демонесса, которая стащила мой стол и которая явно не желала потесниться. — Наверняка все из-за тебя! Ты одним своим присутствием испортила бал, а теперь еще и это!
Хотелось мне, конечно, ответить ей, что мне, можно сказать, приказали присутствовать на балу, что я всей душой не хотела сюда идти, но все же здравый смысл взял верх, и я начала оглядываться в поисках нового укрытия.
Как назло я была на открытом пространстве: ни перевернутых столов, ни рядом упавших горгулий, ни даже стульев не было! Я сейчас как на ладони.
Шасс. Где спрятаться?
Мысли о поисках укрытия оборвало истошное муравканье, полное боли. С трудом повернув голову в стороны драки, не удержавшись, охнула и что есть мочи рванула в сторону Илато, отлетевшего к стенке, больно удавшегося о нее и падающего вниз.
Когда Илато упал на пол, заметила кровь. Много крови. Одно крыло было сломано минимум в двух местах, второе, лишенное практически всех перьев, безжизненно лежало рядом. Шерсть обгорела, из глаз также текла кровь; при этом они больше не светились, а стали напоминать два черных омута.
Со слезами на глазах я бежала к нему, с некоторым облегчением видя, как он все еще дышит. На пути где-то потеряла обувь, поэтому сейчас бежала босиком по осколкам. Но я совершенно не обращала на это внимания. Я ДОЛЖНА УСПЕТЬ!
Когда мне оставалось пробежать всего пару меронов, я снова оказалась в воздухе, в лапе демона. Заколотив, что есть силы, я же не сдерживала слезы, а только кричала:
— Пусти, скотина, пусти! Я должна ему помочь. Пока не стало поздно!
Мои крики тонули в его рычании. Он снова начал меня душить. Чем я ему так не угодила? Почему он целенаправленно решил убить именно меня? Из-за того, что я человек, а он ярый человеконенавистник? Тогда кто с ним сотворил такое? Как они добились такого результата?
Уже находясь на грани потери сознания, я услышала едва различаемый голос Илато:
«Пр-прости, Сандра, что… не сумел… помочь…. Я… пытался».
«Держись, Илато… держись! Не смей… помирать», — говорила я, выжимая из себя последние силы на эти слова.
Внезапно снаружи раздался взрыв, а пространство осветилось ярким пламенем. Казалось, я горела. Горела заживо. Хотелось кричать, но слышался лишь хрип. На большее я, лишенная практически всего воздуха, не была способна.
«Вот и конец. Не верится. Прости, отец, что твоя дочь не сумела оправдать твоих ожиданий».
Пробуждение было крайне… болезненным. Тело ломило, мышцы жутко ныли, глаза, в которые словно песка насыпали, болели, поэтому открывать их я не торопилась. Чуть шевельнув пальчиком, зашипела от боли. Попытавшись повернуть голову вбок, жутко пожалела об этом, ведь головная боль усилилась в разы, словно кто молотком по темечку стукнул. Больше шевелиться я не рисковала. Сложилось ощущение, что мое тело — одна сплошная гематома.
Постаравшись дышать как можно реже, так как даже дыхание доставляет боль, попыталась понять, где я нахожусь. С закрытыми глазами это было сделать сложно. Но, похоже, что я точно не в своей комнате Академии: там у меня вся ткань шелковая, гладкая, а тут одеяло из другого материала. Значит, я в больничном крыле. Наверно.
А что хоть произошло? Как… как я осталась жива? А Илато? Илато-то цел!?
Краем уха уловила едва слышный звук слева. Превозмогая боль, повернула голову и немного приоткрыла глаз.
Как только зрение пришло в норму, и я смогла ориентироваться в полумраке, увидела лежащего рядом… Илато!
Не веря своим глазам, наклонилась в его сторону, опираясь на согнутые локти. Было больно. Но я терпела. Мне слишком хотелось убедиться в том, что это он, что он жив и здоров.
Протянув руку, коснулась мягкой шерстки Кота. Почувствовав, как он вздрогнул, одернула руку. Подождав пару син, неуверенно погладила его.
Шерсть действительно была мягкой, чистой, шелковистой, словно и не было того количества крови, тех ран. Вспомнив, в каком состоянии были его крылья, неуверенно посмотрела на то место, где они должны быть. Разумеется, он их не показывается. Но… целы ли они?