– Да брось ты…
– А жаль. Хорошие были времена.
– Темные…
– Честные…
На целых 4 удара сердца в зале воцарилась тишина. Назвать ее гробовой было бы не совсем правильно, так как, прогибаясь под гнетом времени, гроб трещит досками, скрипит гвоздями, шуршит ордой всякой многоногой нечисти, разбирающей желваками щедрый дар человека земле. А тут… Тишина стояла такая, что было слышно шорох песка времени, ссыпающегося по склонам незримого бархана вечности.
– Мне нужен учетчик.
– У ТЕБЯ проблемы с учетом?
– Вот представляешь, толкового учетчика не могу найти. Всю канцелярию перевернул. Секретарей сколько хочешь, писарей – хоть новый батальон формируй. Отряд доблестных бойцов с чистотой белого листа. А вот учетчики. Ни одного. Оказывается, ко мне они не попадают.
Тощий встал и накинул круг по комнате. Скрипящие половицы успели при этом отыграть целый ноктюрн.
– Мне нужно покурить. Не разделишь со мной трубку мира? – Высокий не стал дожидаться ответа и покинул комнату. При этом ни скрипящего пола, ни топота сапог. Вот стоял человек, и вот нет его. Не иначе как телепортация…
– Есть тут у меня один парень. Но, сразу предупреждаю, тебе он не понравится… – сказал любитель плаща, секунду спустя материализовавшись на том же месте так же тихо, как и пропал.
– Что хочешь за него?
– Ай! Брось! Твои подарки они подлые. Все с условием, с заковыринкой, с хитрецой. Мерзость!
– Это не я, это равновесие… – виновато развел руками старик.
– Ну, я же могу обойтись без этой гадости…
– Тебе положено. За тебя отрабатывают другие… Ну так дашь или нет? Полемику к Черту!
– Очень смешно… А ты знаешь… Все же есть у меня одно условие. Относись к нему как не смог ко мне – с уважением. Ты еще помнишь, что это такое, или нужно объяснить?
В зале запахло озоном, а под потолком затрещали маленькие электрические разряды. Многострадальный пол, который выдержал на себе миллионы сапог, заходил ходуном из стороны в сторону. Свет погас, и откуда-то из кухни донесся голодный вой ветра.
– Да брось ты. Или давай в полную силу, или я пошел, – в кромешной темноте сверкнули два белых глаза. Как будто старый, прогнивший фургон с давно отслужившими свое фарами, поймал на обочине дикую кошку.
Столовая вновь вернулась в свое прежнее состояние. Разве что лампочки вспыхнули в 2 раза ярче, и пол из деревянного стал кафельным. И ни стула, ни стола. Пустая стерильность городского морга…
Кроме высокого в зале никого не было. Он молча развел руками, вытащил из ниоткуда свой плащ, закинул его через плечо и улыбнулся. А уже секунду спустя в этой забегаловке сидело не менее 30 человек. Все что-то жевали, пили, выкрикивали и вели прочую жизнедеятельность, непременно связанную с шумом. Ведь жизнь есть ничто иное, чем споры зрителей в оперном зале перед выступлением главного певца.
Собеседование
На часах отбило 9.30. Мерзкое и подлое время, если ты еще не на рабочем месте. Ведь 9.30 это опоздание. Опоздание не настолько сильное, чтобы звонить шефу и под вымышленным предлогом брать отгул, но и не такое слабое, чтобы его совсем никто не заметил. Полчаса это уже кто-то, кто выпил кофе, прослушал свежие сплетни и приступил к работе, поднялся и сказал: «что-то Салли опаздывает». А раз сказал, то привлек внимание всего отдела. И теперь этому нарушителю трудового порядка предстоит вклиниваться в работу без кофе и сплетен. Вклиниваться резко, наплевав на привычные и очень важные ритуалы. Да так и пахать до самого шабаша без перекуров и отдыха. Ведь куда ему еще курить – и так «на работу ходит, когда захочет».
Салли определенно был не на работе. Где угодно, но только не на ней. Бубня себя под нос какие-то неприличные истины, он постучал по часам указательным пальцем левой руки. Стрелки, которые до этого вращались как лопасть вентилятора в дешевом отеле, непоколебимо застыли на месте и не реагировали даже на барашек для настройки.
– Стало быть, пришел…
Мужчина, которому было недалеко за 30 и еще дальше до 40, остановился возле ближайшей лавочки, критически осмотрел ее, отметив отсутствие 2-х болтов, цыкнул зубом и аккуратно уселся с краю. Какую-то минуту или две на городской окраине ничего не происходило. Хотя в таких местах вообще редко что-то происходит – слишком далеко до оживленных магистралей, слишком скучно, чтобы привлечь детвору или хуллиганов. Такие места переживают века ни капли не изменившись. Разве что болтов в лавочке становится все меньше, а маленькая березка, проросшая на крыше остановки наоборот, подрастает год от года. Как зеленый разведчик, она прощупывает почву на предмет отсутствия человека, и создает плацдарм для наступления своих менее проворных сородичей. Вот, глядишь, уже и кусты под забором сравнялись с остатками колючей проволоки над ним. А вот уже и непонятно кем, зачем и для кого сложенные постройки из дряблого кирпича рассыпались, образовав собой удачный уголок для массированной высадки «зеленого десанта» – закоулок, укрытый от ветра, и сохраняющий сырость бесконечно долго.