- Мой отец оставил мне наружную оболочку. - Я старательно изобразила вежливое равнодушие.
К счастью, другая забота отвлекла моего собеседника.
- Где и когда ты родилась? - спросил менестрель, и слабое беспокойство сморщило его лоб.
- В Ванаме, в постлето, двадцать семь лет назад, у горничной по имени Энис, - ответила я, улыбаясь все шире.
Очевидно, менестрель быстро просмотрел свои воспоминания о путешествиях и победах, и его лицо вскоре прояснилось, разделяя мое веселье.
- В тот год я был в Коле, моя дорогая, - молвил он с церемонным поклоном. - Если ты ищешь пропавшего отца, боюсь, я не имею чести им быть.
- Я не об этом хотела поговорить с тобой, не беспокойся. Дверь открылась, очень вовремя прерывая наш разговор: - вошел парень с подносом, на котором стояла тарелка затейливых пирожных и запотевший стеклянный кувшин золотого вина, еще хранящего в себе холод ледяного погреба. Менестрель налил мне бокал.
- За нашу общую кровь, - провозгласил он тост. - Как тебя зовут?
- Ливак.
Я в свою очередь выпила за него.
- А меня - Фру. По крайней мере твой отец оставил тебе прекрасное Лесное имя, - заметил он, прежде чем жадно наброситься на яблочную слойку.
Я приняла его немое предложение угощаться и взяла абрикосовое пирожное, невольно вспоминая, как сопротивлялась моя мать всем уговорам и угрозам, к которым прибегала моя бабушка в попытках дать мне другое имя после того, как периодические визиты отца прекратились.
- Его звали Джихол, - внезапно сообщила я, удивляясь сама себе.
- Из какого рода? - Фру склонил голову набок. - Ты знаешь?
- По-моему, Оленя. - Я отпила вина, соображая, как бы закончить этот бесплодный разговор.
Менестрель сидел неподвижно, потом резко покачал головой.
- Нет, не знаю его, насколько мне известно - нет.
- Это не важно, - выдохнула я с облегчением.
На самом деле я бы, наверно, постаралась избегать моего давно отсутствующего родителя, если б ветры принесли хотя бы слабый его запах. Сейчас в моей жизни и без того хватает неопределенности.
- Так что ты ищешь?
Фру прикончил второе пирожное, и я отмахнулась от его угощений, поняв вдруг, что эти сладости, вероятно, часть платы за его музыку.
- У меня есть книга старых песен, собранных тормалинской дворянкой еще во времена Империи. Они от всех древних племен - Горного, Равнин и Лесного. Я ищу людей, которые сумеют их перевести.
Фру заинтересованно поднял голову.
- Я взгляну для тебя, охотно.
Это была верная ставка, не так ли? Старые песни могут предложить менестрелю что-то новое для его репертуара безо всяких усилий с его стороны.
- Я буду очень рада. Но дело в том, что я путешествую с ученым, а ему требуется несколько мнений, поэтому я бы хотела показать их еще кому-то из людей истинной крови. Ты возвращаешься в Лес? Можно мы пойдем с тобой?
Я снова наполнила бокал Фру.
- Да, так уж случилось, что я возвращаюсь к своему роду, - осторожно подтвердил Фру, вытирая пальцы о заштопанную салфетку. - Прошу тебя и твоего ученого разделить со мной путь.
- У нас есть еще два спутника. Это наши старые друзья, горцы.
Я надеялась, что менестрель не уловил легкое колебание в моем голосе.
- Что нужно горцам в диком лесу? - К счастью, Фру больше разбирало любопытство, чем беспокойство.
- Они путешествуют, как я, играя, где можно, в руны и Ворона. Ворон был игрой Народа задолго до того, как разошелся по всему свету, поэтому я думаю, что братья надеются найти какой-то хитрый прием или стратегию, которая даст им дополнительное преимущество. - Я мысленно напомнила себе предупредить Сорграда о его новой цели.
- Ты играешь в Белого Ворона? - Фру снова глядел на меня с интересом.
- Отец научил, когда я была девочкой.
- Тогда ты знаешь, что эта игра строится на равновесии между защитой леса и силой птиц, когда они пытаются выгнать Ворона. - Глаза у Фру сверкали. Он сел рядом со мной под голые шипы беседки и наклонился ближе. Всякий обмен среди Народа должен быть справедлив. Что ты предложишь мне в обмен на сопровождение и представления? - Его голос был мягким и ласковым, пальцы легко касались моего колена в бриджах.
- Песни, которые никто не слышал с тех времен, когда дремучий лес подступал к самым воротам Селеримы? - Я деликатно сняла его руку со своей ноги. - Ночные шалости - это приятно, но хорошие песни вечны. Когда их услышат снова, с ними будут связывать твое имя.
- Если они и впрямь неизвестны. Ты бы удивилась, как далеко назад по Древу Лет уходят наши песни.
Менестрель засмеялся, и я с облегчением поняла, что эта часть игры закончена без всяких обид с той и другой стороны.
- Что тебя рассмешило, Фру? - Дверь во двор распахнулась, и на пороге возникла пухленькая девица в ниспадающем складками зеленом платье. У нее было детское личико, круглое и мягкое, с курносым носом, капризно надутыми губками и прелестными глазами, которые разглядывали меня с плохо скрываемым подозрением. - Триз сказал, что ты здесь, во дворе. - Ее молчаливый вопрос нельзя было не понять.
- Зенела, это Ливак. - Фру расплылся в улыбке с налетом сладострастности. - Она соблазняла меня интригующим предложением.
Зенела раздула ноздри.
- Речь о музыке, не о постели. Пока что, - добавила я и кокетливо улыбнулась Фру, чтобы немного подразнить толстушку.
- Приноси завтра утром свой песенник, и поглядим, чем я могу помочь. Он притянул к себе Зенелу, возмущенно дышащую в низкий вырез платья. Давай споем за наш ужин, дорогая.
Фру неторопливо вернулся в ресторан, и, бросив на меня колючий взгляд, Зенела поспешила за ним.
Посмеиваясь, я отнесла поднос обратно на кухню.
- Можно мне послушать отсюда? - спросила я широкобедрую женщину, на которую все взирали с почтением. Ее белоснежный передник был закапан медовым сиропом, лицо под практичным чепцом раскраснелось.
Женщина сняла поднос пирожных с огромной плиты, которая не опозорила бы кухню мессира.
- Только не стой на дороге. - Она занялась сахарной пудрой и засахаренными фруктами.