— И я скажу тебе еще кое-что, — продолжила владелица караван-сарая, снова наполняя свой бокал, а затем бокал Ки. Она тяжело оперлась о стол, который они делили, предупреждающе погрозив Ки пальцем так, что ярусы браслетов на ее руке зазвенели друг о друга. — Я бы никогда не затащила зеленоглазого мужчину в свою постель. Имею в виду, каждого из них, кого я когда-либо встречала. Я знала одного, с глазами зелеными, как хороший нефрит, и сердцем холодным, как тот же камень. Он из кожи вон лез, чтобы затеять ссору, а потом был недоволен, пока я не извинялась за то, что начала ее. Подлый, как змей.
Ки рассеянно кивала в ответ на монолог хозяйки. Мягкий сухой ветерок дул сквозь открытые порталы и арочные окна общей комнаты таверны — если в этой части света ее называли общей комнатой. Ветер доносил с улиц аромат цветов и пыли, а также звуки движения ног и повозок. Пол в таверне был посыпан песком, стены — из обработанного белого камня. Столы на козлах в общей комнате были тесно заставлены, но большинство других столов в это время дня пустовали. К длинным низким скамьям были прикреплены подушки, набитые соломой, грубая ткань которых выцвела. Так далеко на юге даже таверны не были похожи на таверны. А вино на вкус было как помои.
Ки неловко поерзала на своей подушке, затем оперлась обоими локтями о низкий столик перед собой. Она забрела сюда в поисках работы. На севере владельцы таверн всегда знали, у кого найдется работа для возчика. Но у этой Трелиры были новости только о том, каких мужчин лучше оставлять без постели, и о бедствиях, постигших женщин, достаточно глупых, чтобы игнорировать ее предупреждения. Ки надеялась, что если она будет сидеть и кивать достаточно долго, Трелира, возможно, переключится на более полезную тему. Она подавила вздох и вытерла пот с затылка. Проклятая жара.
— Проблема большинства женщин, — продолжала Трелира, — в том, как они смотрят на мужчину. Они смотрят на его лицо, они смотрят на его одежду. Все равно что покупать лошадь по красивой сбруе. Что в этом хорошего? Чем красивее мужчина, тем меньше от него получаешь. Несколько лет назад у меня был мужчина, похожий на смеющегося молодого бога. Загорелая кожа, предплечья достаточно широкие, чтобы на них можно было поставить кувшин, черные-пречерные волосы и глаза голубые и невинные, как у котенка. Проводил все свои дни в моем караван-сарае, пил мое вино и рассказывал небылицы. И если бы я попросила его о помощи, он бы надулся, и пришлось бы льстить и баловать его. Глупая я была, что это делала. Ах, но он был красив, с его темными волосами и светлыми глазами, а кожа была мягкой, как лошадиная морда.
— И вот однажды сюда зашел мужчина, невзрачный, как глинобитный забор, и одетый как фермер. Подошел ко мне и сказал: дверь твоей конюшни слетела с петель, и все стойла в ней нуждаются в уборке. Что касается хорошего ужина и бокала вина, я позабочусь об этом для тебя. Говорю тебе, это обрушилось на меня, как обвал. Кошачьи глазки покинул мою таверну меньше чем через час, а другой парень получил за свои хлопоты нечто большее, чем вино и еду.
Ки попыталась одобрительно улыбнуться.
— Ах, красота в делах, — вежливо сказала она. — В этом нет сомнений. Не хочу менять тему, но у меня есть грузовой фургон и…
— Не всегда! — Трелира беспечно пропустила слова Ки. — Внешний вид может быть не менее важен. Мужчина с грязной бородой обязательно будет грязным и в другом месте… Ты понимаешь, что я имею в виду. Налитые кровью глаза и красный нос — и он будет пить. И я бы не взяла мужчину с бледной кожей. Никогда еще не встречала здорового. Никого со шрамами. Рабочие шрамы на руках мужчины — это неплохо. Больная нога или спина могут означать, что он просто неуклюжий или глупый. Но шрамы в других местах появляются не от того, что он милый и нежный.