Я начал готовится к поездке: встретился с Мишелем Рено и получил от него адреса и телефоны его коллег в различных странах Латинской Америки. Но это было не самое главное. Я начал практиковаться в испанском, изучать карты стран латиноамериканского континента, дороги, планы городов с улицами, привычки, и местные обычаи. Это хорошо в Центре, там подготовят информацию, а здесь все приходилось делать самому.
Через неделю я получил сообщение о способах связи, что касалось самого задания, то я его получу по прибытию на место. Это с моей точки зрения было разумно, зачем тащить задание, пусть и в голове, через океан, мало ли, что может произойти. А там я буду уже на месте. Но характер работы я представлял. Задача нелегала — добывать информацию, данные, а анализировать ее будут другие. Иногда это было плохо. Только если знаешь сам источник и факты, можно принимать решение. Любой аналитик пропускает данные через себя, и сухая информация преподносится в чуть облагороженном виде. Я рассчитывал, что моя информация не корректируется, а подается в том виде, как я ее передал.
Работать в одиночку всегда тяжело, не с кем обсудить. Решения я принимал сам, как сам и выкручивался из ситуаций. Никто меня не признает в случае провала, и никто не обменяет. Меня не было, я давно умер, но как, ни странно, чувствовал себя очень даже не плохо.
Так прошел месяц, и в начале октября я вылетел в Аргентину.
5
Едва я вошел в самолет, у меня взяли плащ и проводили к месту в салоне бизнес — класса. Полет предстоял долгий; примерно тринадцать часов. Около полуночи самолет компании Air France поднялся из аэропорта Шарль Де Голь, и взял курс на Буэнос-Айрес в аэропорт Министро Пистарини.
Как только самолет набрал высоту, в салон вышла стюардесса, проверить пассажиров. Она шла по проходу, с приветливым взглядом, и на просьбы пассажиров участливо откликалась. Ее поведение, манера, скорее напоминали не стюардессу на работе, а актрису, играющую роль стюардессы. Мало кто из пассажиров не поддавался ее чарам. Иссиня-черные волосы, дерзкие зеленые глаза, которые словно рентген просвечивали мужские сердца. Когда она подошла ко мне, я чуть поднял голову.
— У вас все в порядке? Вам что-нибудь принести?
— Зелье для хорошего настроения.
— У вас что-то не так? — вежливо поинтересовалась она.
— Тоска от разлуки с родиной, хотя там у меня никто не остался, — уточнил я для ее сведения, что холост.
— К сожалению, в нашем меню есть только слабительное, — приняла она манеру разговора, понимая игру. — Принести?
— Только если одновременно со снотворным… Но, знаете, принесите мне что-то попить. Если я потом буду спать, то не будите на обед.
Она, молча, кивнула и вскоре принесла бутылочку кока-колы. Я, отпивая напиток, всматривался в темноту ночного неба, предаваясь раздумьям, и незаметно вернулся в свое далекое прошлое.
Я вспомнил, все три учебных заведения, в результате учебы в которых и стал тем, кем был сейчас. Но память вернула впечатления лишь двух последних.
Когда я учился в учебке, то нас там учили группами. Учили быстрому переодеванию, когда надо было перебегать из одной комнаты в другую, закладке тайников, передаче информации при касании в общественных местах, хотя мне это ни разу не пригодилось, потому как работал в одиночку и не светился. Интересны были занятия по запоминанию цифр, номеров телефонов. Цифры запоминали по цветам. Каждой цифре свой цвет, например, один — белый, девять — черный. В итоге можно было описывать комнату. А телефоны: когда идешь по проходу, мимо проходят и называют номер, в это время проходят навстречу, и тоже называют номер. Надо было все запомнить. Учили слежке, технике ведения разговора, выживанию, тихому нападению, всем видам оружия. Радовали нас занятия по слежке, когда мы выходили в город, стояли перед витринами, в которых отражалась улица, сигналам связи. Нам вдалбливали, что слежка — тень человека. Научили запоминать любые детали и мелочи, развивая все виды памяти, когда, даже увидев что-то мельком, и не обращаешь на это внимания, память фиксирует увиденное. Можно запомнить все, а потом вспомнить увиденное, даже если и не собирался запоминать.
— Вам принести еще? — Спросила меня та же стюардесса. Я обнаружил, что выпил кока-колу. Еще ранее, когда она только подходила, краем глаза заметил ее, но не стал предварительно обращать на нее внимание.
— Спасибо, не надо. А что у вас соринка в глаз попала? — поинтересовался я.