Любезно открыв пред ней дверь, Знахарь, как истинный джентльмен, пропустил даму вперед и, выйдя в коридор, увидел официанта, катившего тележку с закусками.
– Досточтимый сэр, – Знахарь обратился к нему по-английски, – доставьте в этот номер дюжину лучшего пива и побольше крабов. Ставить все это в холодильник не нужно.
– Слушаюсь, милорд, – ответил официант тоже по-английски и покатил тележку дальше.
Идя к лифту по толстой ковровой дорожке, Знахарь думал о том, что так, как он только что обошелся с Кончитой, можно обходиться только с примитивными существами. А посколько Кончита именно такой и являлась, то, значит, все было правильно.
Знахарь прямо кожей чувствовал, как изменилось ее отношение к нему.
Теперь он был для Кончиты господином и хозяином.
Поставив ее на место, он понял, что на самом деле именно в этом она и нуждалась. Такие, как она, получив свободу и не имея никакого принуждения, не знают, что с этим делать, и начинают искать подходящие формы поведения. Но, как показывают многочисленные примеры, это приводит лишь к тому, что они становятся капризными и вредными стервами, которые постоянно пробивают мужиков, как бы проверяя – а что еще те смогут стерпеть.
Знахарь самым решительным образом пресек это в зародыше, и теперь рядом с ним была послушная, мягкая и внимательная девушка. Он понимал, что очень вовремя выбил из нее дурь, потому что, если бы дело зашло дальше, то эту дурь пришлось бы выбивать в прямом смысле. А Знахарь не любил бить женщин, хотя ему и пришлось несколько раз в жизни делать это.
Уже подходя к лифту, он представил, как повела бы себя Рита, если бы кто-нибудь попробовал обращаться с ней так, как он только что с Кончитой.
Это было настолько смешно, что он громко рассмеялся, напугав девушку.
Она отстранилась и дрожащим голосом спросила:
– Ты смеешься надо мной?
Знахарь обнял ее за плечи и ответил:
– Ни в коем случае, моя сахарная. Я просто вспомнил один случай с лифтом.
Кончита облегченно вздохнула и положила голову ему на плечо.
– Ты так испугал меня… Ты такой сильный.
И она преданно посмотрела своему повелителю в глаза. Знахарь улыбнулся и ласково ответил:
– Моя киска будет хорошо себя вести?
– Конечно, мой зайчик, – с готовностью ответила Кончита.
Знахарь кивнул, и в это время перед ними распахнулись двери лифта.
Они вошли в кабину, и Знахарь расслабленно спросил лифтера, украшенного галунами и аксельбантами:
– Где у вас тут ресторан?..
Лифтер исполнительно кивнул и нажал нужную кнопку.
Я терпеть не могу всех этих пошлых «зайчиков», «кисок» и «рыбок», но Кончите такая форма обращения очень понравилась.
Ну и черт с ней.
Буду теперь называть ее всеми ласковыми зоологическими прозвищами, какие только придут в голову. Интересно, на каком она сломается?
На гиенке или на акулке?
Мы сидели в роскошном кабаке, находившемся на первом этаже, и официант, только что принявший у нас заказ, торопливо удалялся в сторону кухни.
– Скажи, Кончита, – поинтересовался я, – ты впервые в Европе?
– Да, дорогой. Та-а-ак.
Похоже, она теперь задолбает меня этими водевильными обращениями.
– Слушай, Кончита, – обратился я к ней, – называй меня как раньше. Не нужно этого – «да, дорогой», «нет, дорогой». Ладно?
Она зыркнула на меня, и я вдруг понял, что не я один такой умный.
Точно!
Она так же, как я, решила поиздеваться, и теперь будет обращаться ко мне, как в тех самых сериалах, которые я так ненавижу. А я-то еще подумал, что она сдалась!
Я погрозил ей пальцем и многозначительно сказал:
– Не надо. Не стоит испытывать мое терпение. Помни о том, что я сказал тебе в номере. Я не шутил, и не советую проверять, насколько серьезными были мои слова.
Кончита потупилась и сказала:
– Ладно, можешь не повторять. Я все помню.
Она подняла на меня большие черные глаза и спросила:
– Но как же мне теперь называть тебя? Я привыкла, что тебя зовут Тедди, а теперь ты – Майкл…
– Вот Майклом и называй.
– Майкл… – Кончита выразительно надула губы. – Майкл… Ладно, пусть будет Майкл.