Мы решили в очередной раз посетить мир, в котором пожелали волчатам доброго пути. Мне почему-то казалось, что на сей раз нас ждёт удача. Тому не было причины, но мной овладело волнение. Было бы жаль разочароваться…
Мы гуляли, не торопясь, по старым местам, по местам из прошлого. Мы держались за руки, как молодая пара, и за таковых нас и принимали. Мы неторопливо шли по старому скверу, по выложенной крупной бетонной плиткой дорожке, среди тянущихся из травы лесенок и турников, которые прежде так нравились нашим волчатам. Уже облупилась с железа зелёная краска, и поднялась в человеческий рост дикая трава, а я всё ждала увидеть на одной из самых высоких перекладин висящего на руках волчонка. Я крутила головой, но не видела никого: ни волчат, ни людей. Люди забросили это место, почему-то разлюбили его. Я старалась убедить себя, что не вижу волчат из-за травы, ничего не потеряно. Волчата здорово умеют прятаться в траве, даже когда у них вырастают взрослые зубы.
Мне в туфлю попал камушек, видимо, от раскрошившейся плитки. Я остановилась. Отец моих волчат опустился на корточки, снял туфлю с моей ноги и хорошенько вытряхнул её… в следующий момент я услышала невразумительный звук, место, на котором был мой мужчина, опустело. Волчата? Моё сердце радостно встрепыхнулось, но… разве я не достаточно ясно объяснила волчатам, где находится грань, которую нельзя переходить? Могли они забыть, что их отец опасен даже для них? Мне стало страшно. Я помнила, как часто в уединённой подземной комнате жидкое молоко в круглой ванне окрашивалось красными разводами… меня затошнило, но я подавила рефлекс и подняла глаза.
Силы небесные!
Я не могла решить, верю ли я в бога, но сейчас было не обойтись без свидетелей. Если был кто-то там над нами, он должен был увидеть, что натворил.
Мы были не одни. Нас было не двое. И волчата тут были ни при чём. Незнакомый мужчина – настоящий, не фоновый – швырнул какое-то существо в моего мужчину и стоял теперь в двадцати шагах от меня, на его лице застыло неприкрытое изумление, как, должно быть, и на моём.
У него с Фенриром не было ничего общего. Черноволосый, смуглый, темноглазый. Умытый кровью Фенрир тем временем вскочил на ноги, глаза светили безумным голубым, контраст между их ледяным сиянием, багряной кровью, белоснежными оскаленными зубами и позолоченными солнцем волосами сам по себе был безумен… под его ногами лежали части существа, посмевшего напасть на самого страшного из хищников. Голубые глаза полыхнули неприкрытой яростью. Я сглотнула и оглянулась на незнакомца. Он смотрел на меня.
Конечно же Фенрир бросился на него. Он исчез. Наверное, так должен со стороны выглядеть переход в другой мир.
На меня накатил тошнотворный страх, страх ненашедшего выхода гнева Фенрира. Силы оставили меня.
Он приволок меня домой в одной туфле.
Он добела сжимал руки на изголовье кровати и не жалел меня. Его то и дело передёргивало от ярости, с губ слетало рычание. Он не поцеловал меня, не сказал ничего, просто швырнул в кровать и разорвал одежду.
Я терпела. Я ждала, когда он заговорит, когда он, не имеющий подсознательного, выплеснет на меня своё заключение.
Он заговорил ещё в постели. На его запястьях натянулись жилы, руки по-прежнему сжимались на горизонтальной перекладине изголовья – у меня перед глазами стоял турник, на котором я надеялась увидеть кого-то из волчат.
– Кааак он смотрел на тебя!..
Я едва разобрала слова в вое, исторгшемся из его глотки, горячее дыхание опалило влажную от пота поясницу. Он прижался к моей спине лихорадочно горячим лбом. Я должна была повернуться и проверить, не случилось ли невозможное, не болен ли он, но это значило встретить его взгляд…
Я не повернулась.
– Ну и что, – мой голос был никаким, не выражал ни одной эмоции. – Какая разница.
Я не стала произносить вслух того, что было между нами, что делало нас ближе всех людей, что не давало другим шанса разлучить нас – это было невозможно, невозможно, когда-то нас было двое, но за годы мы сжились в одно…
– Дааа, – судорожно выдохнул он, – но как тыыы смотрела на него!..
Мне нечего было сказать, и я ничего не сказала.
Он не пытался увести меня прочь, как можно дальше, и спрятать в глуши, он был умнее этого… к сожалению. Будь он попроще, удовлетворился бы примитивными мерами.
Незнакомец выследил нас.
Фенрир держал в своей мою руку, в другой нёс пакет с продуктами. Мы неторопливо шли домой, когда тот другой окликнул нас. Он сделал это в открытую. Я знала, что будет. Фенрир набросится на него и убьёт, незнакомый мужчина умрёт самой лютой смертью из возможных, а нам придётся снова идти за продуктами. Я потянула руку из горячей ладони Фенрира. Он не отпустил. Я удивлённо подняла на него глаза – он улыбался, как фоновые люди улыбаются знакомым.