«Плагиаторша» — вредина.
— Так ведь дорого! — охнула соседка, — десять серебряков Заступникам, пятьдесят Тёмному! После свадьбы только по миру идти.
«Повезло, что у них есть ты с мужем, вы же всякую тварюшку обогреете и в обиде не оставите» — действительно ведь жалко людей. Что ж ты злой такой?
— Овсей! Не мнись, заходи. — повысил голос Максим.
Дверь открылась и сапожник, виновато поглядывая на меня, прошел к Аглае и встал рядом. Пока Максим не начал распекать горе-любовников, я метнулась к своему старому платью, смятым комком лежащему в углу. Там в кармане лежал свадебный подарок барона. Переворошив тряпье, бывшее некогда моим парадным одеянием, я достала золотой и, спрятав его за спиной, шагнула к паре.
— Аглая, мне бы хотелось, чтобы в день моей свадьбы праздник был не только у меня. — я взяла её за руку и вложила в раскрытую ладонь, сжав после этого её в кулак, своё приданое. — Как ты думаешь, во сколько тебе обойдется выкупиться?
— Старая я уже, ни красотой, ни ремеслами не блещу. — глядя мне в глаза, медленно произнесла вдова. — За таких сорок серебряков просят, и то дорого.
Я оглянулась на супруга, вдруг возмутится. Нет, Максим, догадавшись к чему идет, широко улыбался.
— Ну так беги, выкупайся, — я отпустила руку женщины. — А после, совет вам да любовь.
Аглая раскрыла кулак, на ладони лежал, поблескивая, золотой.
— Дочка, как же это? — она растеряно оглянулась на обомлевшего сапожника. — Может, Овсея лучше выкупить? А на ритуал заработаем, после свадьбы с вольным и мне воля.
— Овсей дороже выйдет, он ремеслом владеет. — я оскалилась улыбкой опытного юриста, отличница в правоведении, что вы хотели. — А для воли не только замуж, но и женится на свободной можно.
Глава 14
Чугунок исходил жаром. Пар, вырываясь из-под тяжелой крышки, каплями стекал по пузатому боку на плиту печи, уставленную сковородками, кастрюлями и прочей утварью. Чтобы тут же, коротко пшикнув, снова превратиться в пар. Все скворчало, шипело, булькало и пахло. Аглая привела меня к себе домой, к большой (ну уж точно побольше той, что стояла в хижине) печке, отрядила своих сыновей помогать и убежала к старосте. Когда-то покойный барон, питавший прямо-таки нездоровое пристрастие к стандартизации, составил поименный список вилланов баронства, с примерной стоимостью каждого. Придумал и закрепил на бумаге формулу зависимости конечной цены от здоровья, возраста и еще многих факторов, по которой и следовало исчислять стоимость выкупа. Эти списки разослал старостам своих деревень, вместе с доверенностью на подпись вольной, тем самым освободив себя от личного разбирательства с прошениями. Дэй Гролл полагал, что выкупившиеся крестьяне все равно останутся на прежних местах, принося доход уже в виде налогов, а не барщины. Землю барон не продавал, а сдавал свободным в аренду за небольшую плату. Все это к чему? А к тому, что после смерти барона его указания никто не отменял. Дэя Линт в это не вникала, а своего сына к управлению баронством до вступления в права наследования она не подпустит. До восемнадцатилетия дэя Эгры оставались считанные дни, и, зная его, я опасалась, что подобную практику отменят. Дэй Эгра не понимал, военное образование, какая там, к Тёмному, экономика, преимуществ арендаторства перед барщиной, и для сильнейшего закрепления вилланов он мог взвинтить цены на выкуп до чертогов Светлого.
«Не будь такой пристрастной по отношению к Эгре, он такой не один. Это дэй Гролл такой умный, был. И то, он с бумагами и счётами несколько ночей просидел, подсчитывая преимущества ухода от барщины» — Голос не мог не воспользоваться возможность вставить свою реплику, напомнив, какой он умный и образованный.
Я тоже не забыла вставить замечание, что Голос является бесплотным и, за неимением собственной головы, пользуется моей. Так что, это я такая умная и образованная. Показав, в очередной раз, Голосу язык, я вернулась с небес на землю, к плите с готовящимся праздничным обедом.
После старосты Аглая с сапожником собирались в храм Заступников, менять статус с «вдовы» на «новобрачная», после требовалось снова зайти к старосте, отметить в книгах «выход в волю по браку с свободным» Овсея. Короче, теперь не соседка помогала мне с обедом на десять человек, а я соседке с праздничным пиром, шутка ли — выкуп, свадьба. Набегается сегодня Аглая — вдосыть. Передвинув чугунок в сторону с раскаленного центра плиты, пусть доходит, я, глянув в окно, взялась за тесто. За окном Максим набирал в руки колотые дрова. Младший сын соседки подтаскивал откатившиеся поленья, больше путаясь под ногами и мешая. Муж, словно ощутив мой взгляд, оглянулся и озорно подмигнул.
— Приближаюсь! — протянул он.
— И где это ты собрался до вечера гулять? — я прищурилась.
— До вечера? — Максим остановился, удивлённо глядя на меня.
— Тут идти пять шагов, а ты за полдня пути кричать обещал. — не удержав серьёзного выражения на лице, я хихикнула в запорошенную мукой ладонь.
Максим расплылся в улыбке и одобрительно кивнул. Через минуту он стукнул, не иначе ногой, руки-то заняты, в открывающуюся наружу дверь.
— Сова открывай! — закричал он. — Медведь пришел.
Отвлекшись от квашни, я толкнула дверь плечом. Максим сгрузил охапку дров у печки и подошел ко мне.
«Спасайте, бабоньки, тону!» — запричитал самым жалобным образом Голос, вслед за мной нырнувший в небесный, ставший вдруг серьёзным, взгляд мужа.
«Извини, каждый сам за себя», — отчаянно барахтаясь из последних сил, подумала я.
— У тебя мука на щеке. — супруг тыльной стороной ладони провел по испачканной запылавшей поверхности, зацепил выбившуюся прядь волос, заправив её за ухо.
«Это не мука, это пепел», — Голос звучал всё тише, словно и вправду, догорая.
«Определись, — я еще могла говорить с Голосом, — ты тонешь или горишь?»
«Я же бесплотный, — ехидство в тоне Голоса слегка отрезвило меня. — Щёки твои, значит, и горишь ты. А я всё, утоп».
— Почему Сова? — хриплым голосом, положительно, надо выплывать из голубого омута, спросила я.
— Не обращай внимания, — Максим отшагнул в сторону, я разочаровано оценила увеличившееся расстояние. — Это из детской сказки.
— Тётя Белка, я всё купил, — голос одного из детей соседки, отправленного за покупками, окончательно вернул меня в действительность. Это что сейчас со мной было?
«Белка!?» — ты ещё, ты же должен был утонуть.
Белка?! От моего взгляда мальчишка отшатнулся, прикрывшись корзиной. Хотя, при чем здесь ребёнок? Я медленно перевела глаза на, прикусившего щёку изнутри, чтобы не смеяться, муженька. Рука нашарила что-то на столе, кажется скалка.
— Белка? — надеюсь, мой тон достаточно нежен, чтобы он не пробовал спастись бегством. Я шагнула вперёд. — Медвежонок, почему дети зовут меня Белкой? — еще шаг.
— Стоп! — муж вытянул вперед руку с раскрытой ладонью, я замерла. — А у вас молоко убежало.
— Светлый! — я схватилась за голову, метнувшись к плите. — Молоко убежало! Погоди, какое молоко? — позади раздалось сдавленное хрюканье. — У меня на плите нет молока.
Муж расхохотался. Обидеться на него что ли?
— Ты чудо! — ой, это он про меня?
«Алатана, я тебя решительно не понимаю. Ты знаешь этого мужика от силы восемь-десять часов. — Голос только что не похлопал меня по щекам. — Из них он спал семь. Когда ты умудрилась влюбиться?»
Я? Влюбиться?
«Нет, я, — Голос начал перечислять, — краснеешь через раз, забываешь в его присутствии обо всём. А сейчас, стоило ему прикоснуться — всё, хоть бери да выноси».
А может, стоит довериться супругу? Что терять, мы же уже в браке. В вечном. Муж имеет на меня все права, и то, что он этими правами до сих пор не воспользовался, говорит только в его пользу. Какими бы мотивами он не руководствовался. Ведь, рано или поздно, наш брак придется, как это говорится, консумировать. Я, хоть и без опыта определённого рода, всё же достаточно просвещена в вопросах взаимоотношений полов, и влюбиться в собственного мужа, по мне, так наилучший вариант. Рискнём? Протянув руку, я провела кончиками пальцев по золоту стянутых в косу волос. Осознание того, что косу заплетала я, самолично, с полным на то правом перекидывая пряди снизу-вверх, заявляя всему миру, что мужчина женат, и знание, что женат на мне, хрустальным звоном и тянущим душу чувством переполняло всю меня. Моё.