Эти слова ударили ее в самое сердце, но она знала, что он не хотел намеренно причинить ей боль. Кроме того, встретив его взгляд, она убедилась, что он лжет.
— Уолт, — прошептала она, снова придвигаясь к нему. — Неужели ты сам не веришь в то, чему меня учил? Не ты ли убеждал меня, что самое лучшее — выложить карты на стол? Почему же ты не делаешь этого?
Ширли понимала, что ее упрек несправедлив. Свое-то сердце она знала хорошо и готова была предложить его без всяких мыслей о награде. Но человек, который с детства привык, что никогда не получает того, в чем больше всего нуждается, не станет ничего требовать для себя.
Тем не менее это был последний шанс вызвать Уолта на откровенность, и теперь девушка с замиранием сердца ждала ответа.
Слова «я люблю тебя» вертелись у нее на языке. Произнести их было бы нетрудно, но она понимала, что должна заставить Уолта попросить… чего-то для себя. Это очень важно для него самого.
Они стояли молча очень долго. Где-то вдалеке громко пробили часы.
Наверное, я не права, думала Ширли. Нельзя было давить на него.
Ее охватило такое глубокое разочарование, что она даже пошатнулась, а потом, заставив себя отстраниться от Уолта, попыталась собрать остатки самообладания.
— Прости меня, — начала она. — Я думала, что смогу…
С его губ сорвался стон.
— Не надо, Ширли, — сказал он. — Не мучай себя только из-за того, что тебе не удалось заплатить мне какой-то долг. Ты сама его выдумала. Не стоит думать, что я настолько благороден, что отказываюсь получить по счету. Тебе лучше, чем кому бы то ни было, известно, что я не святой. И, черт возьми, что ты права. Я не живу по тем правилам, которые проповедовал тебе, и действительно кое-чего хочу, но ни за какие блага в мире не попрошу тебя дать мне это.
Ширли вздрогнула и почувствовала, как слезы подступают у нее к глазам.
— Попроси, — выдохнула она.
Лицо его застыло.
— Нет.
Однако Ширли уже зашла слишком далеко, чтобы отступать. Неужели этот легкомысленный повеса оказался ее пленником?
— А почему ты не хочешь попросить меня о чем-нибудь? — спокойно, но настойчиво произнесла она.
Было совершенно ясно, что этот допрос допек Уолта окончательно. Когда он опустил глаза на Ширли, в них горел огонь. Он разозлился и снова стал опасным, но это только обрадовало девушку. Перед ней стоял тот самый Уолт, в которого она влюбилась.
— Потому что если я скажу тебе, чего хочу, — медленно, сквозь зубы выдавил он, — то ты, моя прелестная Ширли, дашь мне это, потому что обладаешь патологическим чувством справедливости.
Он словно бросал ей вызов.
— Ты хочешь сказать, что я сама не знаю, что делаю? — не сдавалась Ширли.
— Я хочу сказать, что ради меня ты не станешь прислушиваться даже к собственному сердцу.
Так, значит, он считает, что я готова отдаться ему из благодарности? Просто по доброте душевной? Без любви? — вдруг осенило Ширли.
— Похоже, ты обо мне не слишком высокого мнения, — заявила она, упирая руки в боки.
Девушка поняла, что начинается решительная схватка, и ей вдруг захотелось оказаться закованной в броню.
— Ты не поняла!.. — воскликнул Уолт.
— Почему же? Ты считаешь, что я так стремлюсь тебе угодить, что готова пожертвовать собой из одной только благодарности? Неужели за это время ты меня так и не узнал, Уолт Рейнольдс? — Ширли сердито скрестила руки на груди. — Разве я не отправилась в кабинет Годфри Уилсона? Разве не взяла, еще до твоего появления, ситуацию под контроль? Я всегда твердо знаю, чего хочу, и прямо иду к своей цели. Неужели ты в этом еще сомневаешься?
Она стояла, борясь с переполнявшими ее чувствами, и смотрела на мужчину, которого любила всей душой.
Уолт некоторое время молча изучал ее лицо, а потом его губы тронула ласковая улыбка.
— Нет, — согласился он. — Я всегда знал, что ты сильная личность, которая способна разобраться, где правда, и самостоятельно принять решение.
Ширли глубоко задумалась.
Правда… В чем же все-таки она? В том, что все их общение было для него всего-навсего приятным приключением? Что он больше никогда не вернется?
Она стояла молча, понимая, что Уолт наконец готов сказать ей то, чего она так долго добивалась.
— Я действительно кое-чего хочу от тебя, — тихо произнес он. — И если бы я мог позволить себе попросить это, то ты оказалась бы сейчас в моих объятиях.
Волна чистой радости затопила Ширли. Она бросилась к нему на шею и подставила лицо для поцелуя. Но Уолт не стал ее целовать, а лишь прижал к себе очень крепко, так, что их губы почти соприкоснулись.
В полном смятении, затаив дыхание, она ждала, что он скажет. Ведь ночь откровений скоро подойдет к концу…