Пес уверенно поднялся на ноги. Послышался громкий треск, постепенно переросший в угрожающее утробное рычание. Но и оно вскоре затихло. Собака медленно повернула голову в сторону мальчика и внимательно посмотрела на ребенка.
И в тот миг между ними что-то произошло. Что-то неподдающееся описанию. Они завороженно изучали, запоминали друг друга. Словно налаживали связь.
Теперь никого вокруг для них больше не существовало. Они остались наедине. Хост распознал своего хозяина.
-Я назову его… - вдруг восхищенно начала Линда, однако тут же была прервана тихим шепотом брата, который как будто бы уже знал все наперед.
-Макс… Я назову его Макс.
[1] И все, что я вижу – желтое лимонное дерево (англ.)
Глава вторая. Бессонница
В тот день Майк снова проснулся рано; гигантские уличные фонари еще не разразились своим ослепительным искусственным светом, а на шоссе было по-прежнему угнетающе тихо. В окно непрерывно лился мягкий лунный отблеск. Его едва лишь затмевала подрагивавшая от легких дуновений ночного ветра невесомая вуаль прозрачной тюли. Темнота, опутавшая собой каждый уголок свободного пространства, навязчиво висела под потолком, открывая в себе иной, безграничный мир, в котором Фишер бездумно пытался найти причину своего грузного беспокойства.
Мужчина открыл глаза еще задолго до того, как послышался раздражительный визг будильника, сигнализировавший о начале очередной трудовой недели. Голова его была, на удивление, совершенно пуста – некогда неодолимый поток мыслей неожиданно остановился и, будто бы, вовсе залег на самое дно его неспокойного разума. Однако сердце бешено колотилось в крепкой груди, и эти удары гулким эхом отзывались в ушах.
Фишер медленно перевел свой усталый взгляд на электронные часы, с замершим значением 4:35, и аккуратно поднялся с кровати, чтобы не разбудить жену. В отличие от него Марта спала истинным сном младенца. Она раскинула свои длинные темные волосы по пушистой мягкой подушке, и ее лицо в ночном полумраке казалось совершенно невинным и чистым. Вокруг ее длинных стройных ног обвилась белоснежная ткань простыни, показавшейся в темноте одеянием древнегреческих богинь со старинных музейных фресок. На секунду Майк засомневался, что рядом с ним мирно покоилась именно та женщина, что восемь лет назад согласилась пойти с ним под венец.
Мужчина хотел было аккуратно поцеловать жену, но в последний миг резко отпрянул от Марты, в страхе спугнуть ее ночную дремоту. Поэтом тяжело вздохнув и окинув ее заботливым взглядом, Майк тихо поднялся с кровати и направился из спальни прямиком в ванную комнату. Там, на полке над раковиной, стояла маленькая коробочка с успокоительным, которую он держал как раз на подобные случаи.
Тусклый свет с тяжестью рухнул на Майка, как будто специально выставляя на показ бледный цвет лица и опухшие от бессонной ночи красные глаза. Уже довольно долгое время Майка не мучили кошмары, а засыпал он крепко и до самого утра. После переезда в Южный район, мужчина и вовсе решил отказаться от каких-либо препаратов, полагая, что замечательный вид из окна их нового дома восстановит уже давно разрушенное душевное равновесие. Но вот, очнувшись в ледяном поту, жадно хватая прохладный воздух пересохшими губами, Майк вновь задумался о походе к психологу.
Где-то из-за угла показалось еле заметное голубоватое сияние. Макс, новоиспеченный член семьи, находясь в автономном режиме на подзарядке, аккуратно расположился в коридоре, неподалеку от обувной полки. После возвращения с пикника, Джереми сразу выделил ему спальное место, скомкав парочку старых одеял и полотенец в своеобразную лежанку. И хотя хосту это было вовсе не обязательно, Макс, на удивление, быстро облюбовал это место и каждый вечер полноправно устраивался на нем своей большой мохнатой тушей.
Прошла уже целая неделя, и Майк даже начал привыкать к тому, что теперь в доме появился питомец. Правда, не совсем обычный: ему не нужен особый корм для породистых собак, с ним не нужно каждое утро выходить на прогулку и даже следить за тем, чтобы он ничего не отгрыз или испортил. Хосты, будучи достойной имитацией жизни, в своем поведении никогда не изменяли основному принципу служения человеку. И в этом, пожалуй, заключалось их основное преимущество.