Адские банки, насколько можно судить по отчетам, начинали как банды кредиторов, объединенные для того, чтобы путем удушения заполучить последнюю унцию прибыли из своих должников. Это они делали с великолепием, хвастовством, и бравадой. Они настаивали на точности при подсчетах. Как только были сделаны ставки, они начинали подсчитывать каждый процент, каждую десятичную. Главным и самым процветающим был Banca S. Giorgio, безжалостная кампания генуэзских кредиторов, самый образцовый банк из всех, на который, насколько мне известно, я клевещу первый.
"Около 1200 в Генуе существовали разные общества...
"В 1252 г. они объединились....
"В 1451 г., 9-го апреля. Община Генуи облекло вечной властью свою dogana (т.е. коллекцию всех налогов, связанных с импортом), в Banca S. Giorgio." Это значит, что банк получил все доходы.
"В 1539 г. Дож, губернаторы и прокураторы подтвердили, заново допустили и ассигновали держателям S. Giorgio все доходы налогов по соли... увеличив прибавку налогов на масло, зерно, мясо, вино, и т.д... и снабдив их правом продавать эти же самые продукты, если они того пожелают.
"В 1749 г. банк получил право также облагать налогами имущество церкви, но на четверть меньше, чем светское имущество.
"Революция в 1797 г. расстроила сбор налогов, притом, что временное правительство оставляя банку (S. Giorgio) -- условно -- его внутреннюю администрацию и набор правил, изъяла у своих директоров их абсолютную гражданскую и криминальную юрисдикцию как несовместимую с единством республики, и суверенностью народа". -- из Метоrie sulla banca di S.Giorgio, Genoa, 1832, составленной хранителем архивов, Антонио Лоберо. Лоберо по-видимому весьма негодует по причине этого нарушения всемогущества банкиров, его дух, похоже, вновь воплотился в наши дни в лице Пола Айнцига. Это показывает, что банкиры могут хладнокровно совершить, если им это позволить. Огромная кампания банка Св. Георгия могла быть и истцом и судьей в гражданской или криминальной тяжбе против ее интересов.
Искусства в Генуе не процветали, она не принимала почти никакого участия в интеллектуальной деятельности в период Ренессанса. Города, не являющиеся и десятой ее частью, оставили больше неувядающих ценностей.
II
Можно выпускать платежеспособные деньги, чтобы выразить желание народа, которое восходит к высказыванию о том, что можно выпускать их лишь на требуемые услуги. Нельзя выпускать деньги на землю, на что-нибудь, что нельзя доставить. Нельзя выпускать платежеспособные деньги на что-то, кроме того, в чем есть потребность.
Платежеспособность денег не ограничивается тем, что они являются государственными деньгами. Существуют бесчисленные примеры валидных частных и валидных местных денег: металлический доллар Сковиля, 1842; Локпорт Милз*, 1851; деньги моего деда на "пиломатериалы и товар"; "товарные облигации" Ларкин и К", выпущенные до недавнего праздника американского банка.
* Я не отстаиваю "возврат" приватных денег вместо Государственных. Существуют очевидные преимущества при использовании для всей нации единообразных денег, поддержаных всей нацией. Но нация должна знать историю выпуска приватных денег. Ни банки, ни правительство не являются необходимым предварительным условием для существова денег. Банки не производили единообразной или стабильной валюты. На самом деле они сделали все возможное, чтобы разрушить такую единообразность и стабильность ради собственного пуза, движимые непомерной жадностью, необъятным невежеством и нечеловеческой бессердечностью по отношению к любым человеческим нуждам, к любой форме человеческого несчастья и презирая все виды вежества, все виды искусства и науки. Последняя половина девятнадцатого века в Америке лицезрела по преимуществу огромные хари искателей наживы. Бумажки с неимоверной циркуляцией проофанировали литературу и сбивали цену любому человечесому мотиву кроме алчности, любой человеческой способности кроме поглощения.
Государства ослабевают или попадают в руки невежд и мерзавцев. Банки пытались задушить общины, над которыми у них имелась кровавая и вооруженная власть милиции и полиции, вооруженных пулеметами, огнеметами и газовыми бомбами; вменяемые люди и свободные торговцы выпустили свои собственные бумаги и металлические принадлежности для обмена и отчетности и будут поступать так и впредь, везде, куда проникнет свет разума и где дух человечества сосуществует с минимальным необходимым знанием.
"Мир на его сомкнутые губы, и Кровь на руки его".
"Они порождают дикость и называют это миром".
"Мести, о Господи".
Никакая риторика и никакое обвинительное стихотворение, написанное против военного тирана, не является достаточно сильнодействующим против финансовых дьяволов, в чьих руках находятся сами тираны и в кулаках которых военная доблесть выступает лишь в качестве кастета.
Они порождают пустыню. "Бесплатный кофе слишком дорог для Вены"; Австрийская Благотворительная Лига просит о бразильском излишке, но находит, что он будет стоить три шиллинга и девять пенсов за фунт, даже если Бразилия ДАСТ им кофе вместо того, чтобы его уничтожить. Эта ситуация является прославлением и предметом хвалы для господ Нормана и Ротшильда. Это их сертификат производительности. Дитердинг, Герберт Лоренс, Даф Купер, Сарвази, Сиф, Де Вендель, Роберт Протот, братья Шнайдеры из Крезо и десять тысяч растолстевших банкиров проповедуют добродетели "ортодоксальной" экономики, поддержанной 500 шавками и титулованными подставными лицами, ждущими любого повода, чтобы выйти на поверхность.