— Пожалуй, соглашусь, что Тирпиц будет наилучшей кандидатурой. А Игнатьев, — кайзер или сделал вид или действительно не мог вспомнить, о ком говорит царь, — родственник того самого Николая Игнатьева. Подписавшего Сан-Стефанский мирный договор?
— Родной брат, — улыбнулся Михаил.
— О, тогда я спокоен. Такой человек не упустит не буквы и не впишет ничего личного, — пошутил в ответ Вильгельм.
Обед прошел оживленно и весело. Оба императора общались дружески и шутили напропалую. Вслед за ними развеселились и гости с той и другой стороны. Только нервно поглаживающий свою роскошную бороду Тирпиц, спутник Михаила граф Алексей Игнатьев и командир яхты капитан 1-го ранга Фридрих Ингеноль выглядели озабоченными неизвестными делами. Впрочем командира яхты понять было легко — не каждый день на борту во время плавания не в самых спокойных водах присутствует столько именитых гостей.
После парадного обеда двое гостей яхты, император и граф Игнатьев, вместе с кайзером и адмиралом Тирпицем заперлись в салоне. В который, как заметили некоторые из пассажиров яхты, по распоряжению кайзера доставили пишущую машинку.
Еще через час все четверо вышли из салона с видом людей, только что сумевших получить неожиданный большой денежный приз. Особенно сиял кайзер.
Еще через несколько дней лондонская газета «Таймс» опубликовала сенсационную новость о заключении союзного договора между Германией и Россией. И приводила текст этого договора, состоящего всего из четырех статей, главной из которых комментаторы считали статью первую: «Их величества императоры всероссийский и германский, в целях обеспечения мира в Европ и мире, установили нижеследующие статьи оборонительного союза: Статья I. В случае, если одна из двух империй подвергнется нападению со стороны одной из европейских держав, союзница ее придет ей на помощь в Европе всеми своими сухопутными и морскими силами». При этом в статье прямо утверждалось, что данный договор не столько оборонительный, сколько наступательный. Так как якобы развязывает руки Германии в отношении нападения на Францию, а России позволяет свободно действовать в Азии и Китае. Где, как должно быть известно всем читателям, русские имеют обширные завоевательные планы в Китае и Персии. К тому же, несмотря на заключенные ранее соглашения с Британией, русские, как стало известно «из авторитетных источников», продолжают угрожать британскому присутствию в Индии, которую русские хотят вернуть в «варварское доанглийское прошлое».
Публикация вызвала несколько скандальных отставок в министерствах иностранных дел Германии и России, «личную и настоятельную просьбу» императора Михаила II к великому князю Владимиру, после которой он уехал в Ниццу. И, самое серьезное — падение очередного французского кабинета.
Какие еще последуют отголоски встречи двух императоров у острова в Балтийском море, пока не мог предсказать никто. Только один из депутатов французского парламента, не чуждый литературных упражнений, заметил в своем выступлении: «Войны никто не хочет, но война стала неизбежной…»
Геополитические заклепки
Никто не хотел войны. Война была неизбежна.
Каждый раз, когда читаю или слышу «Никто не хотел войны. Война была неизбежна», мне хочется смеяться до упаду. Эта знаменитая фраза Барбары Такман действительно красива, афористична и популярна. Но абсолютно лжива. Когда войну «никто не хочет», она и не начинается. Если же государства хотят решить свои проблемы силовым путем, помешать им может только одно — осознание, что война принесет лишь взаимное уничтожение и ли разорение. Как это случилось в нашей реальности в 1962 году. Но даже для такого осознания требуется наличие опыта, которого у мира начала 20 века не было. Опыт успешных войн, с помощью которых решались многие государственные проблемы — был. А опыт всеобщей войны и наступившего в результате ее всеобщего разорения, имевшийся в Европе после Тридцатилетней войны к этому времени был забыт. Опирались скорее на опыт наполеоновских войн. Которые конечно нанесли некоторый ущерб, но зато способствовали последующему ускорению развития европейских стран. После же Крымской войны в Европе вообще наступила эпоха коротких молниеносных и колониальных войн.