-- Знаешь, - сказал Кайрел, - с тех пор, как мы вместе, я стал забывать этот сон. Может, потому, что все пошло совсем по-другому. И мы оказались другими. Еще недавно я помнил его лучше, чем вчерашний день. А сейчас - это просто сон.
-- Я рада. А то хуже нет - ревновать к самой себе.
У Рыночной площади им пришлось потесниться - там народ валил валом, все возбужденные, радостные, с горящими глазами спешили, словно торопясь пропустить какое-то невиданное, и вдобавок бесплатное зрелище Это было странно - сегодня в Тримейне не было ни праздника, ни казни. Но, прислушавшись и приглядевшись, Бессейра и Кайрел поняли в чем дело. Начали сносить Приют святого Леонарда, и горожане желали посмотреть, как исчезает с лица земли ненавистное узилище. То и дело слышались крики "Ура правителю!" и "Долгой жизни нашему доброму принцу".
-- Он сносит старую, ветхую тюрьму, - заметил Кайрел, - а потом, пока они будут плясать от радости, выстроит новую, с прочными, крепкими стенами.
-- Ты осуждаешь меня за то, что я помогла ему прийти к власти, да еще и тебя втянула в это дело?
-- Нет. Наверное, я и без твоих уговоров поддержал бы его. Тут всегда приходится выбирать между двух зол. Раднор, конечно, был бы злом большим. А Норберт, думаю, будет хорошим императором. Только я предпочел бы находится от него как можно дальше.
Наконец, они достигли Южного подворья. И сразу же увидели Джареда во дворе. На нем был дорожный плащ, через плечо сумка. И Бессейра не поняла, обрадовался ли он их приходу.
-- Вот, съезжаю отсюда, - сказал он спокойно.
-- К Лабрайду перебираешься?
-- Нет, ухожу из Тримейна. Сегодня.
-- И с Лабрайдом не попрощаешься?
-- Нужны ему мои приветствия и прощания... Как будто ты не знаешь. Ты, кстати, до сих пор с ним в ссоре?
-- В состоянии худого мира. Надеюсь, Эгрон наставит его на путь истинный. Она-то поймет... А ты, выходит, и нам не сказал бы, что ноги уносишь?
-- Я, по правде сказать, думал, что вас нет в Тримейне. Ты же говорил, что снова собираешься на Южную границу? - обратился он к Кайрелу.
-- Скоро уедем. Навестим мою мать - и в прежние края. Потому что замирение там долго не продлится. - Он упомянул о грядущей войне без волнения - это было его ремесло.
-- Все разъезжаются. Актеров уже и след простыл. Лошадей я им отдал. Не обессудь, что твоим подарком распоряжаюсь.
-- Ты меня превзошел. Я тебе одну лошадь дал, а ты им две, словно князь какой владетельный. Благодарить им тебя до конца жизни.
-- Пусть Дагмар благодарят. Они ей больше обязаны - свободой, возможно и жизнью. Теперь они и в самом деле дети вдовы.
Впервые он упомянул Дагмар. И снова Дагмар не поняла - горечь была в его словах? Или насмешка? Или он смирился с произошедшим? Вслух она произнесла:
-- Тяжеловато будет до Карнионы пешком добираться...
-- Зачем же до Карнионы? Я там уже был. В империи остался только один край, где я не был. Туда я и направляюсь.
Она не сразу догадалась. А когда догадалась, помрачнела.
-- Заклятые земли...
-- Зеркало Истины искать? - усмехнулся Кайрел.
Джаред шутки не поддержал.
-- Зеркало Истины - приманка для рыцарей. Либо легенда, ими придуманная. А я не рыцарь. Я странствующий лекарь. Договорился с речным капитаном, на барке дойду до Эрда, оттуда и впрямь пешком, через Эрдский Вал...
-- Мы проводим тебя до реки, - сказала Бессейра.
-- Хорошо. Но в порт ходить не надо - ни к чему нам долгие прощания.
Они вышли за ворота на улицу, по которой не так давно Джаред и Бессейра гнались за Тоддом.
-- Удивил ты меня, - сказала Бессейра. - То, что происходит в этом городе... порядки, установившиеся здесь, казни и помилования... все это благодаря тебе. Пусть людям про то неизвестно, ты сам знаешь. И вот так все бросить и уйти?
-- Я мог бы ответить тебе: что пользы, когда творишь великие дела и не можешь удержать женщину? Но это не так. Я шел по неверному пути. Я обошелся одинаково с чудовищным преступником и с женщиной, которую любил заставил их увидеть собственное прошлое. Поссар после этого захотел умереть. А Дагмар ... немудрено, что она меня возненавидела. И я сам...я всегда считал сон кривым зеркалом яви. А может, наоборот? Или явь искажает и дробит себя, как в зеркале? Лабрайд и Лозоик Поссар, Бессейра и Дагмар, ты, - он обернулся к Кайрелу, - и я. Искаженные взаимные отражения, разные двойники, ферзи и пешки. Зеркальный дом. Я убеждал себя - и позволял это другим, что могу жить, как все люди. Ты, Бесс, не согласилась, и была права. Теперь я ухожу туда, где мне место, и займусь тем, чем следовало заняться с самого начала. Изучением Сил вне применения к людям. Ты сказала мне, что сон - это не жизнь. Не уверен. Сон - другая форма жизни, и какая из них ценней, я еще не знаю.
Дико все это звучало - прекрасным летним днем, на берегу Трима, реки, чьи воды даже в солнечную погоду отливают серым, как закаленная сталь. Рыбаки и лодочники перекликались на воде, где-то ухала стенобитная машина рабочие ломали верхний ярус тюрьмы. Кирпичи рушились вниз в облаках щебня и пыли, и толпа заглушала грохот восторженным воем.
-- Если ты сам не понимаешь, о чем говоришь, - отозвался Кайрел, - то мы - тем более. Но в жизни - как на войне. Победой редко пользуется тот, кто победил. Кстати, ты в своем перечислении забыл еще двоих: Вальграма и Норберта. Может их-то и назовут главными героями этой истории, а мы - так. И что с того?
Они приблизились к кварталу прибрежных торговых складов. Сегодня, по причине воскресенья, здесь было малолюдней, чем обычно, склады были заперты, но все равно крутился здесь речной народ, а дальше, за складами, начинались причалы, и пассажиры - торговцы, мастера, богомольцы и прочий странствующий люд, сговаривались с хозяевами барок, а те, кто уже оплатил задаток, поднимались на борт.
-- Ну, все, - сказал Джаред. - Я рад, что повидал вас напоследок. Если я когда-то причинил вам зло - не поминайте лихом.
-- Может, еще встретимся, - тихо проговорила Бессейра.
-- Не знаю. Поэтому - прощайте.
Он пристроил сумку за спиной поудобнее, и зашагал вниз, к причалу. Успел отойти довольно далеко, когда Кайрел крикнул:
-- Прощай! И дай тебе Бог найти то, чего ты ищешь!
Джаред повернулся и отчетливо произнес:
-- Не дай Бог.