Страстно поцеловав на прощание Сэма, она поблагодарила его за то, что он ее так утешил.
— Ты должна была бы позвонить мне на работу. Я бы сказал тебе все то же самое по телефону.
— Я знаю. Наверное, я просто перенервничала. Глупо, конечно.
Впрочем, на ее месте любой бы перенервничал. После еще нескольких поцелуев Алекс помчалась в офис. Брок уже ждал ее вместе с остальной командой. Она встретилась с Мэттью Биллингсом и только в четверть двенадцатого вспомнила о том, что должна позвонить хирургу, которого ей порекомендовал доктор Андерсон.
Сестра спросила, почему она звонит, и Алекс объяснила, что насчет биопсии. В этот момент к ней в кабинет зашел Брок за какой-то папкой, заставив Алекс вздрогнуть; ей хотелось, чтобы он поскорее ушел. Интересно, плотно ли он закрыл дверь, подумала она, когда Брок исчез. Правда, если Сэм прав, это значения не имеет.
Тут к телефону подошел доктор Питер Герман, показавшийся ей весьма серьезным и не очень дружелюбно настроенным. Она рассказала ему про пятно на маммограмме, про беспокойство доктора Андерсона и его совет обратиться к хирургу.
— Я уже говорил с ним, — ответил Питер Герман. — Он звонил утром. Вам необходимо сделать биопсию, миссис Паркер. Как можно скорее — я уверен, что доктор Андерсон вам это объяснил.
— Да, — сказала Алекс, пытаясь сохранить тот заряд спокойствия, который ей передал Сэм, но в разговоре с чужим человеком сделать это было трудно. Она снова почувствовала, что боится его и вообще всего остального, что связано с его специальностью. — Но завтра начинается процесс, на котором я выступаю адвокатом. Так что я выберусь к вам не раньше, чем через неделю или десять дней.
— Это будет очень глупо, — резко ответил врач, отрицая или, наоборот, подтверждая все вчерашние слова Сэма. Может быть, он просто защищает себя, подумала Алекс, предупреждая ее об опасности. — Лучше приходите сегодня, чтобы мы побыстрее разобрались в ситуации. И если понадобится, мы назначим биопсию где-нибудь на следующей неделе. Ну как, устраивает это вас?
— Я… да, наверное… но я… очень занята сегодня. Завтра начинается процесс.
Она уже говорила ему об этом, но теперь она снова чувствовала отчаяние и испуг.
— Сегодня в два, — безжалостно сказал врач, и Алекс поняла, что спорить с ним она не в состоянии. Она молча кивнула, а потом, сообразив, что он не видит ее кивка, подтвердила, что придет к нему в два. К счастью, его офис находился неподалеку от ее конторы. — Вы не хотите прийти с подругой?
Этот вопрос удивил Алекс.
— Зачем? — Он что, собирается причинять ей боль или привести ее в такое состояние, что она не сможет обойтись без посторонней помощи? Зачем брать подругу на прием к врачу?
— Я обнаружил, что многим женщинам трудно справиться со сложными ситуациями или большим количеством информации.
— Вы серьезно это говорите? — спросила Алекс, не веря своим ушам. Не будь она так удивлена, она бы рассмеялась. — Я профессиональный юрист. С трудными ситуациями я сталкиваюсь ежедневно, а что касается информации, то за день я получаю ее больше, чем вы за год.
— Информация, с которой вы имеете дело, как правило, не касается вашего здоровья. Даже врачи, у которых обнаруживаются злокачественные образования, чувствуют себя не в своей тарелке.
— Но мы же не знаем, есть у меня злокачественное образование или нет.
— Вы совершенно правы, мы не знаем. Ну что, до двух часов?
Алекс захотелось сказать «нет», но она знала, что не должна этого делать.
— До встречи, — ответила она и яростно бросила трубку на рычаг. Объяснить ее гнев было легко — гормоны и то, что врач был потенциальным носителем страшного известия. Она смертельно боялась его. Немного успокоившись, она позвонила одной из своих помощниц и дала ей необычное задание — навести справки о каждом из трех врачей, чьи имена дал ей доктор Андерсон.
— Я хочу знать о них все: и хорошее, и плохое, и то, что о них думают остальные врачи. Я не знаю, куда именно вы будете звонить, но попробуйте все — пресвитерианские церкви, медицинские школы, в которых они преподают, и так далее.
Постарайтесь не пропустить ни одного источника информации. И не говорите никому, что делаете это для меня. Все ясно?
— Да, миссис Паркер, — послушно ответила помощница.
Она была самой работящей подчиненной Алекс, так что та могла быть уверена, что девушка соберет всю необходимую ей информацию.
И всего через два часа у нее были сведения о Питере Германе. Алекс уже собиралась уходить, когда в кабинет быстрым шагом вошла ее сотрудница. По ее словам, этот врач был суров со своими пациентами, но безупречен с профессиональной точки зрения. В одной из самых престижных больниц ей сказали, что он отличается консерватизмом, но считается при этом одним из лучших хирургов города. Что касается двух других врачей, то информация о них не была такой полной — было известно, что они, не многим уступая Герману в своих профессиональных качествах, с пациентами обходятся еще более строго, чем он. Двое остальных названных Андерсоном врачей были не чужды тщеславию и придавали очень много значения своему авторитету в медицинском мире. Впрочем, Герман тоже предпочитал общаться с врачами, а не с пациентами; Джон Андерсон скорее всего уважал его именно за это.
— По крайней мере он знает свое дело, хоть он и не прекрасный принц, — подытожила Алекс и со словами благодарности велела своей сотруднице продолжать собирать сведения о двух остальных хирургах. Садясь в такси, она стала думать о том, что скажет врач, увидев серую массу на ее маммограмме.
Теперь у нее было две версии: оптимистичная, принадлежавшая Сэму, и более зловещая, высказанная Джоном Андерсоном, которую Сэм назвал глупой, и Алекс рада была с ним согласиться.