Мустафа Джемилев поскромнее. Как депутат Верховной рады, он придерживается политкорректного кредо: «А шо я не зъим, то пинадкушу». И «пинадкусил» почти половину Херсонской области, где ныне создается новый муфтият Крыма. Это тоже одна из форм гибридной войны, не менее эффективная, чем пояс шахида.
22 июня 1999 года в помещении КПП центрального здания МВД России рванули триста граммов тротилового эквивалента. Никто не пострадал, но роботу-саперу по прозвищу Вася-маленький оторвало обе рабочие клешни. Случись с ним что посерьезнее, это была бы большая потеря для взрывотехнического подразделения ФСБ. У них остался бы последний незаменимый помощник, которого зовут Вася-большой.
Васю-маленького уже с полудня ждали в Щиповском переулке. Там, напротив офиса компании «Русское золото», была припаркована красная «четверка», из салона которой самостоятельно постреливал короткими очередями «Калашников», укрепленный на подвижной турели. Огонь велся посредством дистанционного радиоуправляемого устройства. К полудню ранения получили три человека, попавшие в зону обстрела.
Рабочие клешни Васе-маленькому заменили, и он до вечера добросовестно вскрывал брошенную машину с умолкшим автоматом. К счастью, она не была заминирована, а поступившее в тот же день сообщение о бомбе, заложенной в здании Московского арбитражного суда, оказалось ложным. Робота-сапера отправили в срочный ремонт, потому что лето впереди обещало быть похожим на то, которое нестерпимо громко отметилось в «катастрофическом» календаре России...
11 июня 1996 года в туннеле между станциями метро «Тульская» и «Нагатинская» под сиденьем в одном из вагонов сработало взрывное устройство, заряд которого был эквивалентен 450 граммам тротила. Четверо человек погибли, семнадцать получили ранения и тяжелые ожоги. До выборов президента России оставалось пять дней.
До глубокой ночи на станцию «Тульская» съезжались люди. У пассажиров поезда, которых выводили из туннеля, паники не было. Было состояние шока, и многим потом потребовалась помощь психологов. Стояло милицейское оцепление. Женщина в белом халате с трудом протискивалась сквозь толпу, донимавшую ее вопросами, где можно сдать кровь. «Я не врач, я буфетчица...» - потерянно шептала она и плакала. Ее не слышали и спрашивали снова и снова: нужна ли кровь? Об этом же кричали врачам, работавшим за оцеплением. Кто-то из них ответил, что здесь и сейчас кровь не нужна, а вообще очень нужна: доноров в Москве не хватает критически, тогда как взрыв, судя по всему, не станет последним.
Наутро пришел в столицу никчемный праздник - День суверенитета России. Стало много флажков, транспарантов и шариков. Термометры показывали тридцать пять градусов. Телекамеры нацеливались на весело галдящий и вечно жующий молодняк: «Говорят, в метро какую-то фигню взорвали...» Тысячи нефункциональных портретов Ельцина, пожимающего руку Лужкову, обустроили мачты электроосвещения, объединив их в некое пародийно-комиксовое пространство: «Москвичи свой выбор сделали». И сам Ельцин возникал на экранах телевизоров, сильно нефункциональный и очень немотивированный. Что-то невразумительное нес по обыкновению, но одно заявление сделал уверенно: «Никакого второго тура не будет!..»
Хамоватая эстрадная тусовка на Васильевском спуске собрала огромную толпу на митинг-концерт в поддержку нетрезвого, нездорового человека, пытавшегося плясать и петь под улюлюканье созерцающих этот позор. В конечном счете всем было наплевать и на второй, и на первый туры, и никто на празднике слепых децибел не вспоминал больше о том, что в метро «какую-то фигню взорвали».
На следующий день взрывом в лифте многоэтажного жилого дома разворотило весь его фасад. Еще один взрыв на подъезде к станции метро «Сокол» обошелся без широкой огласки, поскольку вагон был пуст. Почти сразу эпизод накрыло известием, что убит глава администрации города Жуковский. Этот факт стали уже не слишком уверенно связывать в единую цепочку кровавых отметин на глянцевом фоне предвыборного ландшафта. Цепочка, припомнили, началась не со взрыва на Серпуховской линии, а с тяжелого ранения вице-мэра Москвы Валерия Шанцева. Припомнив, невольно вернулись мыслями ко взрыву в метро. Что-то тут было не так, как о том писали газеты. Маньяк-одиночка? Красные бригады? Чеченский след?.. Тогда взрывное устройство сработало не в час пик и не в самом людном месте. Пожалуй, и не в самой удобной для теракта части состава. Устройство было заложено под угловым сиденьем вагона, что определяло направленность ударной волны на 90 градусов вместо возможных в середине вагона 180. Маньяк наверняка выбрал бы вагон, где народу погуще, и обязательно час пик, когда никто ни на кого не глазеет и очень просто забыть свою сумку. Еще менее все эти нюансы вязались с предполагаемыми действиями террористов, которые, по идее, должны были изучить несколько мест для диверсии и динамику пассажиропотоков, после чего выбрать наиболее подходящий вариант. Что же тогда означала эта игра со смертью за несколько дней до выборов президента России?
Поскольку от добра искали добра, то второй тур все-таки имел место 3 июля 1996 года. Гарант демократии и всех благ, ей сопутствующих, одержал неочевидную победу над Зюгановым, что, как полагали, явилось следствием чапаевской стратегии, поделившей всех на белых и красно-коричневых. Что касается новых «кремлевских мечтателей», то они от имеющегося добра ничего не искали. Подтасовки и подмены бюллетеней делались в столь массовом порядке и так поспешно, что недовольно заворчали даже на Западе, резонно полагая, что за четыре миллиарда долларов, истраченных на финишной прямой, можно было бы работать и тоньше.
Череда громких отставок между турами, напрямую связанных с бесшабашно-циничной авантюрой Гусинского и Березовского, лишь подогрела интерес задним числом к «высоким выборным технологиям» Анатолия Чубайса, который, сменив руководителя избирательного штаба Олега Сосковца, не гнушался лично развозить фальшивые бюллетени по избирательным участкам.
Через несколько дней после «народного волеизъявления» газета «Вашингтон пост» и журнал «Тайм» опубликовали придерживаемое до поры сообщение о том, что штаб по избранию Ельцина на второй срок прибегал к услугам американских специалистов в области избирательных кампаний. Таковых было названо пятеро: Джо Шумейт, Феликс Брайнин, Стивен Мор, Джордж Гортон и Ричард Дрезнер. Шестого, Дика Морриса, попавшегося в Вашингтоне с поличным в момент передачи через путану секретной информации из Белого дома, предпочли не упоминать. А она между тем касалась еще одного, седьмого «специалиста» по выборам президентов - Рикардо Франчини, он же Аслан Козиноглу, для которого убивать - услада, хотя накануне избирательной кампании был очевиден умысел свести к минимуму количество возможных жертв и одновременно довести нагнетание обстановки до максимального уровня.
«Тайм» охарактеризовал американских джентльменов как «мастеров технологии подсознательных манипуляций, составляющих основу пикантных политических мыльных опер». Джентльмены работали в обстановке строжайшей секретности, тайно обосновавшись в номере 1120 на одиннадцатом этаже московского «Президент-отеля». Пикантности плыли сюда косяками. Ознакомившись с исходными данными опросов общественного мнения, показывавших, что пять кандидатов опережают Ельцина во всех рейтингах, а сам он может едва рассчитывать на шесть процентов голосов, Дрезднер откровенно сказал Олегу Сосковцу, возглавлявшему тогда избирательный штаб: «Если бы мы были в США, то типу с такими показателями посоветовали бы сменить работу».
Сосковец, опасавшийся, как бы аутсайдер вообще не помер на дистанции от передозировки стадионных сценических эффектов, прыгая козлом при своих инфарктах, только рассмеялся в ответ. А потом признался: «Ваша основная и главная задача - за неделю до выборов предупредить нас и сказать, следует ли их отменить. На тот случай, если вы сочтете, что мы проигрываем».
Это была ключевая фраза, объяснявшая все ложные следы и все официальные версии кремлевской игры в терроризм накануне первого тура. Однако вторая серия взрывов в троллейбусах центральных маршрутов, прогремевших подряд 11 и 12 июля, казалось бы, опровергала версию хладнокровно и цинично создаваемой в Москве обстановки террора с последующим объявлением чрезвычайного положения и отменой выборов. Ведь уже все стало на свои места в сюжетной интриге Гусинского и Березовского, а также примкнувшего к ним Чубайса. Сосковец, Коржаков и шеф ФСБ Барсуков изгнаны как изобличенные злодеи, пытавшиеся подставить ножку «всенародно избранному» аутсайдеру, сам он сохранил монополию на трон, а председатель Центризбиркома Николай Рябов готовился отбыть послом в Чехию, где его не достанут назойливые вопросы оппозиции.