С этими мыслями вышла из-за укрытия. Даже рот открыла окрикнуть девушку, вернее единственную из показавшихся, как позади хрустнула ветка. Обернуться не успела. Так с криком: «П-мммм» – мой рот хлёстко заткнула крупная ладонь, а меня, как тряпичную куклу дёрнули назад.
Сердечко припадочно ёкнуло. И я забилась: продолжала орать в ладошку: «Спасите!!!», и бултыхаться в стальном хвате руки... явно мужской – очень грубой и сильной. Некто меня пленил кольцом-ручищей — перехватила за талию и влачил прочь от лагеря. Тогда я цапнула незнакомца, что есть дури. Он тихо взвыл, сквозь скрежет зубов, но оторвал проклятую конечность от моего рта. Но пока я воздуха втянула, чтобы опять заголосить: «Спасите!!!» – ладонь грубее шлёпнула по губам, а меня рывком в твёрдое, тёплое тело впечатали:
— Заткнись, человечка! – грозно прошипел над ухом извращенец. Голос приятный, шероховатый и щекотливый. А может от страха он бархатным показался, вот мурашки по коже стаей организованной и промчались вверх-вниз. – Заткнись! – тряхнул так, что если бы рот рукой не зажимал, точно бы клацнула зубами. Зато мозг взбултыхнуло. От досады, что спасение маячило так близко, уж было руку протяни, но я его упустила, аж всхлипнула:
— Пусти!!! – прозвучало нечленораздельным мычанием «Мы-м-м» в ладонь мужчины. – Пусти!!! — Мы-м-м... задрыгалась истеричней, уже от страха: прикидывая, что он со мной сделает за ослушание.
— Человечка, — опять тряхнул гневно пленитель, — если они тебя увидят – я уже не спасу, — процедил недовольно и весьма отрезвляюще. – Или вашему виду нравится мучительной смертью умирать молодыми?
«Умирать молодыми» – не сама лучшая фраза для девушки, которая жаждала жить! Тем более в контексте «мучительной смертью»!!! И если учесть, что вряд ли она могла из испуганной меня сделать адекватную, то однозначно, к прошлым картинкам-фантазиям надругательства незнакомца надо мной, я ещё и расчленение прибавила. И когда кровища забрызгала в стороны, а моя плоть напомнила вывернутого наизнанку, я принялась отбиваться, что есть силы и дури. А её у меня было с лихвой, так папа часто повторял. Царапалась, кусалась, лягалась, не переставая орать-мычать, чтобы кто-нибудь, чёрт побери, меня спас!!! Или, наконец, ЗАМЕТИЛ НАС!!! Этого ненормального извращенца! А то, что он такой — видно невооружённым глазом... скорее всего. И разнесчастную меня. Это любому здравомыслящему понятно, потому что я совершенно не желала нежиться в объятиях маньяка-извращенца!
Но мужчина был силён и упрям. Тащил прочь, как мелкого капризного ребёнка. Я сопротивлялась. И в очередное брыкание удачно попала ему по колену. Мужик глухо шикнул: я с размаху наступила на его ногу, намеренно причиняя как можно больше боли – пяткой да по костяшке с таким наслаждением, коего никогда не испытывала. Была бы моя воля, ещё бы каблуки надела и станцевала грациозной кобылой!
Извращенец погасил раздражённый стон скрежетом зубов, но я уже в предвкушении победы орудовала руками: извернувшись, лупанула локтем в живот, к неудовольствию больно ушибив кость о стальной пресс. И всё же противник шумно выдохнул, хват ослабил, и я с разворота пробила пенальти между ног... Сюрприз ожидал весьма неприятный. У существа не было штанов! Но и не было болтающегося хозяйства, словно балетный в обтягивающих колготках: все подобрано и плотно прилегало к телу. И там было так же непрошибаемо, как и в накаченных кубиках натренированного живота. Меня это поразило, я даже забыла, что рот свободен, и можно голосить, сколько душе угодно. Как идиотка таращилась на паховую зону незнакомца, отливающую синевой, в мелких чешуйках, и бессвязно соображала, что это, мать его, за костюм?
На этом просмотр был окончен. Мысль упорхнула, в следующий миг больно ударившись затылком и копчиком, я уже лежала, вдавленная в прохладный песок, а надо мной нависал самый красивый мужчина из всех, когда бы то виданных мной. Даже звёзды кино со всеми компьютерными обработками не шли ни в какое сравнение с нереальной красотой незнакомца. Длинные тёмно-русые волосы, но сильно выгоревшие на солнце, густой разлёт бровей, прямой нос, полные губы... Но самым невероятным были его глаза. Светло-светло зелёные, мягко-травянистые и чарующие... в обрамлении веера длиннющих ресниц. Те самые, что померещились в воде, когда тонула.
Он тоже смотрел на меня во все глаза. Злости или гнева во взгляде не читала – безмерное удивление и любопытство, если только. Жарко сопел, скользил по моему лицу изучающим взглядом, пока не стопорнул на губах.
Чёрные зрачки мгновенно увеличились, но это работало гипнозом, я даже сопротивляться перестала. Дышать забывала – лёгкие сами спазмически раздувались-сжимались, и я нервно глотала воздух, словно рыба, выброшенная на берег и подыхающая без воды. А может это от удара затылком. Так или нет, но качаясь на волнах шаткого сознания, — мутило меня неумолимо, — секунды тянулись – наша сцена тоже...