Только в третьем часу ночи Аида попала к гостинице "Октябрьская". Мосты уже развели, и движение машин на Невском стихло. Она рассчитывала, что Марк поставит свой автомобиль прямо напротив вокзала, возле ливанского кафе, но там его не оказалось. Возле кафе маячила маленькая фигурка то ли мужчины, то ли подростка. Фигурка сначала вжалась в стену, будто испугалась появления незнакомки, а потом направилась к ней.
- Госпожа,-пролепетала фигурка по-китайски и поклонилась.
Это было похоже на сон. Пустынная площадь Восстания с уродливым обелиском в центре и склонившийся в почтительном поклоне маленький китаец.
Она совсем забыла о Хуан Жэне, ведущем убогую жизнь крота. Еще одна жертва ее деятельности. Повар экстра-класса, приехавший в Россию чтобы сколотить себе хоть какое-то состояние сделался ее слугой, профессиональным отравителем, и влачит жалкое существование.
- Вы давно не приходили к нам, госпожа.
- Некогда было. А сейчас я уезжаю в Москву.
- Счастливой дороги, госпожа.
- Как твои дела?
- Все хорошо.
Ей сделалось не по себе от его благодарной улыбки. Разве так она собиралась отблагодарить китайца? Впрочем, от денег он всегда отказывался. Его отношение к ней носит какой-то религиозный характер.
- Я не забуду о тебе, - пообещала Аида. - Устроюсь сама - устрою тебя.
- Ничего не надо, госпожа, - продолжал улыбаться Хуан Жэнь. - Меня скоро отправят на родину. Повезут в чемодане, тайком. Я хочу домой. В России хорошо, а дома лучше.
- Тогда вот что. - Она достала из сумочки пачку долларов и протянула китайцу.
- Нет-нет! - опять запротестовал он.
- Не смей отказывать мне! - повелительным тоном произнесла Аида, впервые воспользовавшись той властью, которую имела над ним. - Я знаю, у тебя бедная семья! Возьми и прощай! Он хотел упасть перед ней на колени, но Аида не позволила это сделать, а по-товарищески протянула руку, которую Хуан Жэнь вместо рукопожатия поцеловал.
- Мне будет тебя не хватать...
Девушка имела в виду отнюдь не кулинарное искусство китайца. В его маленьких глазах она заметила слезы.
Машина Майринга ждала ее за поворотом.
Ей раньше никогда не доводилось быть в Москве. Но на любование красотами времени не было. Положение казалось безвыходным, ведь в гостиницу они не могли пойти из-за Дуняши. В ее свидетельстве о рождении указаны и отец, и мать, и совсем другое государство. Возникнут вопросы, на которые не хотелось бы отвечать. Светиться на московской квартире Гедиминаса у нее тоже не было никакого желания.
Пришлось действовать молниеносно, как она привыкла в экстремальных ситуациях. Накупила газет, пошла на переговорный пункт, потащив за собой мачеху и сестренку, и принялась обзванивать агентства по торговле недвижимостью. На четвертый или пятый раз ей повезло. Предлагалась двухкомнатная квартира в поселке Мамонтовка за смешную цену
Это оказался убогий, двухэтажный, шлакоблочный дом, с газовой колонкой на кухне, с наружными электропроводами, с уродливым счетчиком в прихожей. Имелась еще масса недостатков, на которые она решила не обращать внимания. Бывшие хозяева оставили раздолбанную мебель, по которой плакала помойка. Обстановочка напоминала полуразрушенный дом на окраине Питера, где ее чуть не изнасиловали парни Борзого.
- Здесь мы будем жить? - широко раскрыв глаза, спросила у сестры Дуняша.
- Жить можно и в коробке из-под телевизора, - с усмешкой ответила та, и малышка тут же расплакалась.
- Зачем ты ее пугаешь? - покачала головой Патимат.
Мачехе было все равно, где жить. Жаль только что могила Роди теперь далеко.
- Быстро она привыкла к хорошему! - Аиду возмущали слезы девочки. Погляди на эту фифу!
- Да она просто устала, - защищала Дуняшу Патимат. - Ты требуешь от нее слишком многого. Что она видела в своей жизни? Забытый Аллахом городишко в степи? И вот опять захолустье!
- Сколько мы с тобой прожили в захолустье, вспомни? И ничего. А здесь рядом Москва. Совсем близко. Я даже не рассчитывала на такую удачу.
Еще в поезде она все рассчитала. Купит на первое время квартиру в Подмосковье и пропишет в ней Патимат. Та, после развода с отцом, взяла свою девичью фамилию. А эти стервятники будут искать Аиду Петрову! И флаг им в руки!
Девочка успокоилась. В открытую дверь заглянула кошка, трехцветная, желтоглазая. Посмотрела на всех по очереди и сделала нерешительный шаг в квартиру
- Говорят, что трехцветная кошка приносит счастье, - улыбнулась гостье Патимат.
- А японцы считают, что в кошек переселяются души умерших родственников...
В Питер она вернулась через пару дней. Предстояло продать квартиру, мебель и часть антиквариата, включая книги Родиона.
Дни стояли на редкость теплые. Она наслаждалась последними часами бабьего лета, Петербургом и любимым домом на Фурштадтской. У кого не было всего этого, тот никогда не сможет измерить масштабы катастрофы в ее душе.
Никаких вестей из Каунаса, Екатеринбурга и Львова она не получала. И была чрезвычайно рада этому. Казалось, весь мир забыл про нее.
Она много спала и видела странные, почти инопланетные сны. Вот только в садах теперь было холодно по ночам.
В тихом красивом аквариуме жили-были пираньи... - Аида постучала ноготком по толстому стеклу. - Что уставились, сволочи? Ждете продолжения сказки?
Официантка принесла ей капуччино, а Марку-эспрессо.
- Можете их покормить, если хотите, - предложила она посетителям.
- Вот еще! - Аида полезла в сумочку за сигариллами, но потом передумала, тяжело вздохнув. - Верку бы угостила, а эту пигалицу - никакого желания...
- Она у тебя и не просила, - заметил Майринг. - И вообще, не стоило сюда идти. Всему приходит конец. И самое глупое - пытаться воскресить прошлое.
- Ты не прав. Я с удовольствием вспоминаю наши безмятежные утренние беседы в этом кафе. До того самого дня, примерно два месяца назад, когда ты решил начать самостоятельное расследование. Все так зыбко в этом мире. Взглядом, движением руки можно вторгнуться в чужое пространство, нарушить причинно-следственную связь. Сегодня ты законопослушный гражданин, осуждающий пороки общества и отдельных индивидуумов, а завтра уже сам по уши... в пороке. Если бы ты не возомнил себя Пинкертоном, то Люда бы не уехала, а с застенчивой улыбкой подавала нам кофе.
- Я во всем виноват, да?
- До сих пор не могу поверить, что ты стал моим сообщником! У меня был один сообщник. Но с ним все ясно. Он - человек без принципов, без морали и не честолюбив. К тому же влюблен в меня до беспамятства. Про тебя тоже никто не подумает ничего плохого. Ну, разве что какой-нибудь патриот, которому твоя фамилия покажется подозрительной.
- Не лезь в душу, ладно? - попросил он.
- Извини. - Она все-таки закурила. - Что-то не так?
- Ирина уезжает с детьми.
- Куда?
- В Америку.
- Она тебя не разыгрывает? Брошенные жены любят пугать мужей Америками.
- Неизвестно, кто кого бросил. Любовник, с которым она встречается уже третий год, сделал ей предложение. И они собираются эмигрировать.
- А вас разведут?
- Иногда мне кажется, что ты свалилась с луны.
- Да, я вообще предмет неодушевленный.
- Тоже неплохо. Московский адрес оставишь?
- Не-а. - Она любила иногда строить из себя пэтэушницу - Даже тебе не скажу. А то начнутся потом угрызения совести. Будешь называть себя предателем и биться головой об стену!
- Спасибо, что заботишься обо мне. А взрывы в Москве тебя не пугают?
- Боюсь, что Патимат не сможет часто появляться на улице. Люди "кавказской национальности" взяты под строгий контроль.
- Да кому нужна твоя мачеха! А вот новая война, кажется, неминуема.
- Война так война, - пожала плечами Аида, - прибавится число трупов и число убийц. Война - святое дело. Войной можно хорошо прикрыться и оправдать любое насилие. Те, кто сидит наверху, крепко знают свое дело. Я, по сравнению с ними, мелкая рыбешка. Так что же тебя больше беспокоит: развод или война?
- Твоя пустая болтовня...
- А как Соня отнеслась к предстоящему разводу?
- У нее и без того полно проблем. Нечаев со дня на день окажется на свободе. И меньшим злом с его стороны явился бы развод. Кроме того, ее достали его любовники. Они нагло врываются в дом и требуют денег, заявляя, что Юрий Анатольевич им чего-то не заплатил.