- Надо же! Всем нужны деньги! - посмеивалась Аида. - А тебя не пугает, что нотариус разделается с тобой?
- Честно говоря, нет. Сам не знаю почему До встречи с тобой я был довольно трусоват. Меня пугали многие вещи в этой жизни. А сейчас я испытываю безразличие к собственной судьбе. Ощущаю пустоту внутри себя и вокруг. В таком состоянии надо идти на войну, да только какой из меня вояка?
- Не нравятся мне твои разговоры. - Аида смотрела на него по-новому, будто изучала. - Вечная депрессия, интеллигентские сопли, воющий под гитару Кобейн - это все мы уже проходили!
- Я люблю немного другую музыку, - криво улыбнулся Марк.
- Это обнадеживает, - сразу же сбросила она маску высокомерия. - Может, тебе тоже эмигрировать? В пику Ирине.
- Ей наплевать на меня. И петом, куда мне ехать?
- В Израиль.
- По их законам я-не еврей. Но не в этом дело. Я отсюда не смогу никогда уехать.
- Ностальгия и прочее, и прочее...
- А ты долго еще здесь пробудешь?
- Вряд ли. Я, кажется, нашла покупателя на квартиру. Причем со всем барахлом в придачу. Редкая находка. И сам покупатель - редкий экземпляр...
Ей позвонили из агентства и предупредили, что появился желающий приобрести ее хоромы. Покупатель явился в тот же день в сопровождении агента. Его вид, а главное акцент несколько озадачили девушку. Это был грузноватый мужчина лет сорока пяти, с крупными чертами лица. Его темные глаза будто смазали воском, но при этом забыли вдохнуть в них жизнь. В густую черную бороду вплелась пара серебристых нитей. Он был одет в строгий костюм с бархатной жилеткой зеленого цвета. Весь его облик производил странное впечатление человека из другой эпохи.
Он прошелся по всем комнатам, заглянул на кухню, в ванную и туалет. Еще раз поинтересовался ценой. А потом спросил, не желает ли хозяйка продать всю обстановку и сколько это будет стоить Предложение было для нее неожиданным, и она ответила, что потребуется время, чтобы все подсчитать. "Я не буду вас торопить, - сказал господин в зеленой жилетке, - позвоню послезавтра", Он сказал агенту, что хотел бы именно эту квартиру, а на прощание разоткровенничался с Аидой: "Я уже двадцать лет живу вдали от России и страшно устал. У меня даже появился акцент. Какой ужас!" Аида ничем не выказала своего любопытства, а вот агент поинтересовался, в какой стране живет его клиент. "В Швейцарии, молодой человек. Красивая страна, а все же Родины не заменит".
Эти последние слова претендента на квартиру, произнесенные довольно фальшиво, насторожили ее. Во-первых, она сразу признала в нем цыгана, а во-вторых, его акцент не был ни французским, ни немецким, ни итальянским (языки, на которых говорят в Швейцарии). Тут ей не пришлось особо ломать голову. Господин в бархатной жилетке говорил с венгерским акцентом, отличающимся от всех европейских наречий своей необыкновенной певучестью.
"Венгерский цыган, надо же! Бывают в жизни чудеса! Или ..." Она не могла придумать причину, по которой этот господин в жилетке мог оказаться подставой.
- К сожалению, мне пора. - Марк смотрел на нее с нежной грустью. Теперь некому заменить меня в аптеке. А ты здесь тоже не засиживайся. Место теперь не безопасное.
- Подумайте с Соней насчет побега, - посоветовала она.
- Да, кстати! Совсем вылетело из головы! Соня ждет тебя сегодня вечером в гости. Она хочет попрощаться и устраивает по этому поводу чаепитие с самоваром над Фонтанкой.
- Это как?
- Мы расположимся на балконе.
- Она с ума сошла. Пусть вспомнит тот фотоснимок.
- Ерунда! - махнул рукой Маиринг. - Папарацци мы не боимся!
Соня встретила ее с распростертыми объятиями. Марк принимал душ в ванной комнате нотариуса, и они в ожидании его устроились в гостиной, напоминавшей музей.
- Как девочка? - первым делом поинтересовалась Софья.
- Вспоминает вашу дачу с восторгом, и особенно Магду
- Магда - умница!
- Она мне доставила много неприятных минут, - пожаловалась Аида.
- Так обучена, - оправдывалась хозяйка. - Вы уж ее извините.
В это время на кухне что-то разбилось, и Софья выругалась.
- Кто там у вас?-напряглась Аида.
- Кухарка. Она испекла пирог с вишней и сейчас ставит самовар.
"Значит, старая грымза жива-здорова".
- Она очень хорошо готовит. - Аида продолжила светскую беседу
- Как вы устроились в Москве?
- С комфортом.
- О, Москва - прекрасный город! И главное процветает. А наш Питер год от года хиреет. Везде нужен хозяин. Москве в этом случае больше повезло. Слышали, в День морского флота не было фейерверка! Это уже ни в какие рамки не лезет!
Аида еще больше напряглась. Кто-то ей уже говорил про фейерверк в День морского флота. Вернее, про его отсутствие.
Софья собиралась продолжать, но тут появился Майринг в полосатом махровом халате.
- Соня завела любимую пластинку! - подмигнул он Аиде.
- Да, у меня сердце болит за родной город!
- Ну, а выберут тебя в мэрию, начнешь воровать, как все.
- Вот сволочь! - возмутилась Софья. - Пойди лучше на кухню, спроси, все ли готово к нашему чаепитию.
- Он ко мне постоянно прикалывается, - пожаловалась она, как только Марк вышел. - Как жена с ним столько лет прожила, не понимаю. Я бы и года не вынесла! Конечно, он человек с юмором, но всему есть границы. Он меня перед людьми опозорить может!
Аида упорно молчала, она уже жалела, что пришла сюда. Надо было позвонить и вежливо отказаться. Нет ничего хуже, когда при тебе ссорятся супруги, а тем более любовники. Их взаимные упреки обращены непосредственно к гостю, и тебе начинает казаться, что ты и только ты являешься основной причиной их взаимного непонимания.
- Все готово, - сообщил Марк.
Его утреннее настроение не улучшилось, а Аида теперь ясно видела, что с ним происходит. Он нуждался в моральной поддержке, а Софья вряд ли могла ее оказать. Она не способна была успокоить и облегчить страдания, потому что сама сидела на "электрическом стуле" и лишь вносила нервозность во взаимоотношения. Аиде показалось, что она присутствует при агонии.
На балконе установили специальный стол и водрузили на него огромный самовар. Кухарка бросала на бывшую пленницу уничтожающие взгляды. Уж не считала ли она ее виновной в аресте хозяина? Или не могла простить развороченной трубы в кладовке на даче нотариуса? Девушка прикинула в уме, возможна ли со стороны кухарки какая-нибудь провокация? Мышьяк в пироге - неплохой способ разом избавиться от всей компании. Нет, не тот она человек. Да и зачем?
Все суетились вокруг чайного стола, а она, будто пригвожденная к креслу, оставалась сидеть в гостиной. Ее уже не смущали ни убийственные взгляды кухарки, ни сарказм поднадоевших друг другу любовников. Аида почувствовала опасность. Это всегда приходило внезапно, как запах серы от нечистого. Она бы обязательно обратилась к врачу, если бы хоть раз ошиблась.
- Ты так и будешь здесь сидеть? - обратился к ней Майринг. - Наверху уже все накрыто.
Кроме них, в гостиной никого не было, и Аида могла бы признаться Марку в своих опасениях, но побоялась выглядеть смешной. Она, как сомнамбула, поднялась из кресла и последовала за ним.
- Я нахожу затею довольно опасной, - высказалась она уже на балконе.
- Чего ты больше боишься: сквозняка или папарацци? - пытался острить Майринг, но она видела, что ему тоже немного не по себе.
Аида наотрез отказалась сесть лицом к Невскому, как предложила ей хозяйка, и устроилась в тени самовара, лицом на реку.
Они приступили к трапезе, обменявшись собственными прогнозами погоды в Петербурге на конец сентября.
- А где вы будете справлять Миллениум? - с умным видом поинтересовалась Софья.
- До него надо дожить, - с присущей ей серьезностью ответила Аида. - До наступления нового тысячелетия еще целых пятнадцать месяцев.
- О! Вы относитесь к разряду скептиков! Мы с Марком отметим это событие через три месяца. Правда, Марк? А вы ждите еще пятнадцать...
- Я вовсе не скептик, - возразила Аида, - я просто умею считать до десяти, до сотни, до тысячи и так далее. Надеюсь, вы тоже начинаете счет не с ноля, а с единицы.
- Она права, - принял ее сторону Марк. - И все эти рекламные фишки рассчитаны на дураков и невежд. Ведь это выгодно дважды справить начало тысячелетия, чтобы срубить побольше бабок. Я как бизнесмен одобряю. Пусть будет Миллениум в этом году! Дурачить народ - любимая забава политиков и предпринимателей!
- Вы слышали, Инга? Он назвал меня дурой и невеждой! - Соня презрительно улыбалась.