Раны Базана успешно заживали, и, будучи философом, он воспринял свое поражение стоически, хотя я прекрасно понимал, что, ослабь мы нашу бдительность хоть на самую малость, он предпримет все возможное, чтобы вернуть себе «Санта-Марию». Поэтому, несмотря на протесты, возражения и неоднократные попытки оскорбить нас и спровоцировать ссору, мы продолжали его туго бинтовать и держали взаперти в его же собственной каюте, поскольку не могли позволить себе пойти даже на самую ничтожную долю риска.
Несмотря на то что дела шли довольно гладко, я ни за какие блага мира не согласился бы повторить последнюю неделю нашего плавания, ибо от смертельной усталости, от постоянного недосыпания, от мучительных сомнений в правильности выбранного курса, от необходимости непрерывно быть начеку, опасаясь как запертых в трюме «донов», так и возможной перемены погоды, я едва не заболел нервной горячкой, прежде чем мы достигли юго-западной оконечности Англии, да и сэр Джаспер с Саймоном чувствовали себя не лучше.
Мало-помалу и отдельными урывками мне удалось выведать у Саймона историю его аферы с «Санта-Марией», и я в очередной раз получил возможность подивиться хитрости моего товарища и в не меньшей степени его отчаянной решимости, настойчивости и храбрости, граничащей с сумасбродством, каковые качества он, впрочем, в достаточной мере проявлял и раньше, во время своих прежних похождений.
Итак, оставив нас в долине к востоку от Порт д'Эспань, он проделал путь к югу вдоль подножия холмов и вошел в город, словно прибыл из Сан-Хосе или Сан-Фернандо. Вскоре он убедился, что «доны» посадили за решетку всех английских моряков, которые были захвачены врасплох благодаря предательству и содержались теперь в длинном низком деревянном сарае, носившем название «гауптвахта» и расположенном неподалеку от центра города. Им была обещана свобода, если они согласятся выдать цели и намерения их вожаков, но верные ребята отказались пойти на предательство — да впрочем, они и сами-то не так уж много знали о наших планах, — поэтому их до сих пор держали под замком.
Саймон решил переговорить с ними, однако сделать это оказалось непросто, потому что они весьма тщательно охранялись испанцами, которые, говоря откровенно, изрядно побаивались своих пленников, ибо в те дни один англичанин стоил троих «желтокожих», и «доны» даже не пытались выражать сомнение в справедливости такой оценки. Тем не менее старому разведчику не составило большого труда отыскать возможность передать команде «Фрэнсиса» весточку о том, что помощь близка. Он подпоил большинство сторожей, запер их в караульном помещении и поджег его, словно по несчастной случайности. Воспользовавшись суматохой во время тушения пожара и спасения из огня пьяных «донов», он отыскал отверстие в стене «гауптвахты» и переговорил с узниками. Они сообща поспешно составили план бегства и договорились, что Саймон придет сюда же на следующую ночь, но, к несчастью, на обратном пути он нарвался на Ионаса Сквобблза, несомненно стоявшего у истоков всех этих неприятностей. Негодяй заподозрил неладное, увидев долговязую фигуру незнакомого «дона», околачивающегося возле «гауптвахты», и, очевидно, узнал в нем того, кто постоянно наказывал его за подслушивание у двери, хотя Саймон и постарался изменить свою внешность, подбрив усы и бородку на испанский манер и нацепив черную повязку на косящий глаз.
Поняв, что он разоблачен, Саймон тут же изменил план, задумав сыграть на самых распространенных из всех человеческих пороков — на алчности и зависти. Отделавшись от соглядатая, он улизнул из города и отправился на «Санта-Марию», где отрекомендовался представителем испанской администрации, наделенным особыми полномочиями. Он предложил дону Педро Базану помочь ему арестовать и доставить в Испанию двух английских эмиссаров, которые затевают заговор с целью поднять восстание местных индейских племен против испанского владычества, для чего обманывают наивных и впечатлительных туземцев, демонстрируя им череп, якобы принадлежавший покойному императору ацтеков Монтесуме, наполненный драгоценными камнями, служащими им средством для подкупа и шантажа. Эти два английских шпиона, дескать, являются важными персонами у себя на родине, и за них можно получить неплохой выкуп, не говоря уже о том, что они обладают весьма ценными сведениями о тайнах английской дипломатии за рубежом. В качестве платы за услугу Саймон предложил Базану взять себе содержимое «черепа Монтесумы» и разделить с ним впоследствии сумму выкупа за «английских заговорщиков». Базан, под видом ученого-натуралиста, энтомолога и ботаника, сам не гнушавшийся сбором шпионской информации об английском флоте, охотно клюнул на эту приманку и, приставив к Саймону на всякий случай охрану, отправился с отрядом моряков за нами на берег. Все произошло в точности так, как говорил «испанский секретный агент»; более того, когда Сквобблз попытался нас отбить у матросов Базана, тот решил, будто за нас заступаются наши сообщники, и еще более укрепился в доверии к Саймону. Естественно, что после доставки нас на судно он тут же приказал сниматься с якоря, предоставив Саймону отдельную каюту на полубаке, а за мной и сэром Джаспером установил круглосуточный надзор, приставив к нам для этой цели своего верного слугу, черного «архангела» Габриэля.