Дашка снова стала рассматривать необычную комнату. На трюмо среди старинных безделушек ей бросилась в глаза красивая открытка. Эмилия, спохватившись, быстро убрала ее подальше.
— Приглашение на вечер к одной моей знакомой графине, — бегло объяснила она. — Иногда, знаете, так хочется выбраться куда-то, может быть, перекинуться в картишки. Одно плохо — там только одинокие дамы вроде меня. Это не очень-то весело. — Она аккуратно размешала ложечкой сахар в чае. — Мы ведь и с Венерой подружились после одного откровенного разговора. Признались друг другу, что все-таки плохо быть одной.
Дашка подумала, что ей предстоит выслушать невеселую исповедь одинокого женского сердца. Потеряв из виду единственную подругу, Эмилия Романовна соскучилась по таким разговорам. Она рассказывала о своем детстве, о юности и уже не могла остановиться.
— Вы знаете, Дашенька, — сказала она со смущенной улыбкой, — в моем возрасте уже поздно менять свои вкусы, а мне всегда нравились гусары.
Дашка захлопала ресницами, не зная, что сказать. Что в наше время лучше переключиться на космонавтов? Но это не лучшая тема для шуток.
— Вы не поняли, — снисходительно сказала Эмилия Романовна. — Я не имею в виду, что мне нужен мужчина в доломане, ментике и кивере. Огнедышащая лошадь тоже в принципе ни к чему. Я говорю об образе — благородного, смелого, решительного человека. И чтобы он был способен на безумство ради женщины. Но в наше время, наверно, проще найти даже не знаю кого. Кого угодно. Иногда кажется, что перед тобой — настоящий гусар. А потом...
Ее глаза слегка затуманились.
— Был у меня один случай. Ресторан, шампанское, лунная ночь... Знаете, как это бывает. Потом я решилась-таки пригласить его к себе. И тут этот «гусар» закрылся в ванной комнате и час кряду что-то там распевал. Я умоляла его прекратить, но он не слушал и продолжал драть горло, как пьяный извозчик. Я чуть с ума не сошла от такого позора.
Похоже, Эмилия могла бы рассказывать Дашке подобные истории еще долго, но заметила, что гостья беспокойно ерзает на стуле.
— Я совсем вас заговорила! Вы ведь, наверно, спешите?
— Да, мне уже пора, — ответила Дашка.
Выйдя из подъезда, она пошла к арке, которая вела на улицу. По дороге увидела в песочнице самозабвенно играющих детей. Присмотревшись, Дашка поняла, что фигурки, с которыми они возятся, — знаменитые покемоны, то ли белки, то ли... «Интересно, правда, что этот противный писк, который они издают, — призыв к беспощадному разрушению». В Дашкиной памяти всплыли фарфоровые красавицы-куклы Эмилии Романовны. Они явно призывали к поиску идеального мужчины.
Оказавшись в офисе, Дашка позвонила Геннадию и спросила, нет ли у него фотографий Венеры. Банкир ответил, что, кажется, были где-то, и пообещал завезти их в ее контору. Девушка продиктовала ему адрес. «Какой прогресс, — усмехнулась она, повесив трубку. — Никаких обедов по-американски. Молодой человек даже любезно согласился приехать в офис. Может быть, Поворотник перестанет ворчать, что я так дорого заплатила за пригласительный на презентацию? Разве не понятно, что более экономного сотрудника просто не найти?»
— С кем это ты только что говорила? — В кабинет влетела вездесущая Зина. В своем полосатом платье она напоминала большого хлопотливого шмеля. Кроме любознательности, у Зины был врожденный нюх на состоятельных мужчин, еще не связанных узами брака.
— С банкиром, я тебе про него рассказывала, — ответила Дашка на ее вопрос. — Сегодня он приедет к нам.
— Надо будет угостить его нашим кофе с «Амаретто». Ты говорила, он гурман.
Прежде чем улететь, «шмель» жужжал у Дашки над ухом еще минут пять.
Спровадив расходившуюся Зину, она обнаружила, что у нее не осталось ни одной скрепки. Пришлось идти в соседний канцелярский магазин. Когда Дашка вернулась, Геннадий был уже в офисе и пил кофе в Зинином «предбаннике», обмениваясь с секретаршей игривыми замечаниями. «С вами мне все ясно, господин банкир, — мелькнуло у Дашки. — Приелись худосочные красотки? Опять потянуло на девушек попышнее? Да, природу не обманешь. Только вот что сказала бы Марго? Она только-только успокоилась, что отвадила одну пампушку, и вдруг...»
Не обращая внимания на сердитые Зинины взгляды, Дашка, направляясь в кабинет, прихватила банкира с собой. Он плюхнулся на предложенный стул и затянулся сигаретой. Дашка даже не могла взять в толк: Зина его так раззадорила или содержимое бутылки коньяка, которую Поворотник держал в сейфе специально для гостей. Геннадий достал из внутреннего кармана пиджака изрядно помятый конверт. Дашка вытащила из него три фотографии. Одна точно должна была ей подойти. На ней Венера стояла, гордо расправив плечи и глядя прямо в объектив. Дашка взглянула на оборот, и Геннадий заметно смутился. На обороте виднелась какая-то надпись, аккуратно заштрихованная черной ручкой. Дашка знала, что там было написано раньше. Это была именно та фотография, о которой говорила Эмилия. «Ну, что ж, влюбленный бегемот, значит? — думала сыщица, вертя в руках снимок. — Когда я с ней поработаю, получится портрет изящной девушки. Только лицо я почти не буду трогать, чтобы ее легче было узнать. Говорят же, что все худеют по-разному. Значит, лицо может почти не измениться». Поблагодарив за фотографии, Дашка решила наконец выяснить, когда Геннадий в последний раз звонил Венере.