«Лось, да я смотрю, ты не такой и дурак, Лось».
Семен Алексеевич спрятал фляжку, принюхался и вроде как чего-то обеспокоился.
«Подожди. Я сначала тебе ящик дам».
Он откуда-то извлек небольшую деревянную коробочку с печатью и крупными буквами НЕ КАНТОВАТЬ, которую и передал Лосю, как угощение. Ящик оказался на удивление лёгким, и, скорее, это был даже чемодан.
Заведующий поглядел сквозь Лося бесцветными глазами. Лось стоял спиной к лифту. Из шахты распространялся странный запах, вонь усиливалась.
«Так… поставь пока его на пол… сюда… распишись вот здесь… документик номер два, хе-хе».
Заведующий нервничал. Причем очень заметно. Когда он говорил, у него шевелились розовые уши.
Иероним расписался в документе и вернул бумажку начальнику. Тот рассеянно оглядывал тускло-оранжевые стены. Взяв бумажку, он скомкал её и сунул в карман. Запах стал просто невыносимым и уже определенно был противен. Это был, натурально, запах мертвеца.
Пауза затянулась.
«Товарищ Заведующий?»
«А? – дернулся тот. – Ну конечно, сейчас открою. Только запомни – тебе нужно на восьмой этаж. Там встретят. И когда застреваешь, кнопку ближайшего этажа… Диспетчера не вызывай».
«Почему?»
«Диспетчер пьян».
«Лифт? Ах да, сейчас. Постой, постой! Постой, постой! Сейчас», – и он нажал красную кнопку в стене, таращась, как ненормальный.
«Лось, ты только не очень пугайся, Лось».
Волна кошмарного запаха накрыла его. Лось обернулся и увидел причину. Это было ужасно. Хотя ничего нового и необычного в этом не чувствовалось. Разве что можно было пожалеть чью-то загубленную молодость. «Эмма?!»
Всякое, знаете, люди находят в шахтах серебряного рудника. Это всякое – в основном по мертвецкой части. Рудник подобными вещами шикарен. Здесь не деловитая абстракция морга. Не раскованная меланхолия иного кладбища. Находясь в шахте, вы не вспомните об обременительной мистике ночных страхов. Или о ядовитой тоске, которая родилась в пивной кружке профессионального могильщика. Ведь в карьере факт находки мрачных штук вряд ли имеет некий особенный привкус. Никто не переживает. Старатели привыкши. Разве что за обедом они иногда перекидываются парой словечек насчет необычного вида найденной кости или черепа. Бывает, новички беспокоятся, но и они потом становятся «привыкши». А может, дело даже не в привычке. Старатели – люди необычные. Для них главное, чтобы останки древних коллег не мешали работе. А что из того, что люди иногда лежат в земле?
В маленькой кабинке открывшегося лифта сидела коротко остриженная девочка. На вид ей было лет пятнадцать. Девочка была одета в узкие брюки и вязаный свитер.
Зрелище казалось какой-то надуманной мерзостью.
В уголке ее пухлого рта копошились черви. Во лбу чернело отверстие от пистолетной пули. От него по всему черепу, покрытому трупными пятнами, шла длинная трещина. В ее вспоротом животе копошились грязные пауки с мохнатыми лапами. Левый глаз девочки выкатился и повис на ниточке нерва. А правый смотрел жалобно.
Семен Алексеевич укоризненно посмотрел на труп.
«Это моя жена».
«Но как это возможно?! – воскликнул Лось. Из черепа Эммы выползала ядовито-зеленая жидкость. – Ведь она мертва, абсолютно мертва. Кто её убил?»
«Браво, Эмма! Как замечательно у тебя всё сегодня получилось. Только твои штучки абсолютно не вовремя. Абсолютно!»
Лифт закрылся и снова открылся. Из него вышла, живая и невредимая, Эмма. Где-то далеко заиграл оркестр и засветили прожектора. Эмма улыбалась.
«Она любит притворяться, в артистки собирается поступить. Чего-то вроде получается. Чего-то получается».
Девушка скромно потупилась. Она была такая стройная, ловкая. Лось пристально смотрел на нее. Она казалась жизнерадостной настолько, насколько это было возможно в свете свечки в руках её старого мужа.
«Ты не должна была делать этого сегодня. Потому что знала, я приеду не один, а с Иеронимом Михайловичем. Я понимаю, ты любишь порезвиться, но пойми, иногда это мешает нам, мужчинам, в наших серьёзных делах».
«Прости меня, милый… я так устала… убирала мусор…»
«Ладно, – проворчал Заведующий. – Иди, приготовь мясо».
Странная Эмма тотчас куда-то убежала.
«Извини, Лось. Она просто очень молоденькая и мечтает стать актрисой современного театра».
«У неё хорошо получается».
«Верно, Лось, ты у нас парень что надо. Получается хорошо. Но только и знает, что озорничать», – сказал Заведующий. И куда девалась его былая неуверенность. «Не убирала она никакого мусору!»
Лось, однако, чувствовал себя неловко. У него было ощущение, что он подсмотрел что-то интимное, ненужное. Ему хотелось поскорей забыть, что изобразила Эмма.
«Ты не переживай, что увидел, – Заведующий снова словно читал его мысли. – Главное – никому не рассказывай. А то – неприятно ведь».
«Конечно, конечно», – закивал Лось.
Семен Алексеевич хлопнул его по плечу.
«Ну ладно, ты… эта… заходи, выполняй поручение. Езжай наверх. Или уже забыл?»
Иероним покорно взял ящик и зашел в кабину. Внутри зажглось табло:
ЧЕЛОВЕК ЗДЕСЬ
Оно потухло, когда Лось нажал кнопку с цифрой «восемь».
«Поехали!» – махнул рукой Семен Алексеевич.
Двери закрылись, и Абсолютный Лифт понес Иеронима Лося в его последнее путешествие. Лось об этом вряд ли догадывался. Ну, да и незачем. Зачем нам раньше времени знать, когда придется умереть? Вот никто и не знает. Ну, да и незачем.
5.
Оставшись один, Заведующий вздохнул, потом придал лицу зверское выражение и потушил свечу, чтобы исчезнуть до поры до времени.
6.
С самого начала лифт повел себя странно. Не так обычно они ездят. Этот сразу же поехал вниз, немного покачавшись.
«Зачем же это вниз?!»
Сложные механизмы требуют изрядного их знания. Лось постучал по кнопкам с номерами этажей, но лифт не изменил своего движения. «Искусственное и неинтеллектуальное приспособление, придуманное людьми для собственного удобства», – глубокомысленно изрёк про себя пассажир.
Вдруг лифт остановился, и надолго притаился. Представьте себе бесконечную шахту. И где-то посредине глупый механизм. Ухмыляясь, он сверкает внутренней отделкой. Внутри не было ничего, кроме большого зеркала, перилец, панели с кнопками и шести стенок, считая потолок и пол. Кнопки непрерывно обновлялись: то появлялись новые, то исчезали старые. Ни с того ни сего появился динамик для переговоров с диспетчером.
Диспетчеры – люди ненадежные. Они каждый день пьют горькую и холодную водку. И это далеко не самая отвратительная привычка любого диспетчера. С ними держи ухо востро. Другой раз ещё задумает диспетчер тебя подстеречь или подставить! По ночам диспетчеры собираются по три-четыре человека и устраивают оргии, на которых хвастаются о своих мелких пакостях. Об этом все знают, и приличный человек никогда не станет путаться с диспетчерами. Но с другой стороны он должен быть достаточно умен.
Лифт не двигался, и Лось вспомнил совет начальника. Да вот беда – не узнать номер ближайшего этажа. Иероним потыкал наугад кнопки. И лифт чуть-чуть поднялся наверх, с тем чтобы открыться и издать звук вроде «уф-ф».
7.
Духи прошлого, настоящего и будущего посходили с ума
«Добрый день, – сказал динамик связи с диспетчером. – Ремонтная бригада приветствует вас на третьем этаже. Просьба освободить лифт на пятнадцать минут».
Иероним очутился в просторном пластилиновом холле. Там стояли кучками без всякого движения люди и о чем-то беседовали. Всё это выглядело очень странно и непонятно знакомо.
И вдруг он понял, что это инкубатор, где его вылепили когда-то очень давно мальчиком Лосем. И что все эти люди его знакомые.
Смысла их бесед он почему-то не понимал. Он подходил то к одной компании, то к другой, но никто на него не обращал внимания. Только когда он сказал: «Ребята, вы меня не узнаете?», к нему повернулся маленький старатель Федя и ответил: «Мы не должны тебя узнавать. Ты изменился до полной неузнаваемости».
Его не узнавали; все лишь спотыкались о незнакомого им человека, хотя никто вроде бы никуда не шел. Лось почувствовал себя очень одиноким.
«А я тебя узнал», – вдруг услышал он. С хохотом наркомана перед Лосем выросло нечто огромное, то ли заяц, то ли кролик, с большими ушами и сумасшедшими глазами.