«Добрый вечер, Иероним. Я – Безумный Заяц, дух Прошлого, Настоящего и Будущего. Можешь называть меня Аделаида».
«Ты что, из ремонтной бригады? – спросил Лось. – Скоро починят лифт? У меня срочное поручение».
«Так ты, наверное, совсем дурак, – сказал Безумный Заяц. – Дома-то кто-нибудь есть?» – и он издевательски постучал Лосю по голове лапой.
«Послушай-ка, Заяц…»
«Да, это я».
«Уходи! Уходи отсюда! Ты мне не нравишься! А то получишь вот этим ящиком!»
«Да он же совсем легкий, этот ящик», – сказал Безумный Заяц и, вырвав из рук Лося ящик с серебром, выкинул его в открытое окно. За ним раздался нечеловеческий крик. Не успел Лось опомниться, как мягкая лапа нанесла ему чудовищный удар в пах.
«Встань, – сказал Заяц. – Хватит притворяться. Да что с тобой!»
Дух присел и с размаху треснул Лося по голове. Та смялась в лепешку. Лось потерял пластилиновое сознание, а когда очнулся, увидел перед собой шизофренические глаза Безумного Зайца Аделаиды, дикие и человеческие одновременно, и его чудовищную пасть.
«Сейчас в бархатном зале будет собрание. Нам нельзя опоздать Я теперь повсюду буду с тобой, незримым образом».
Дух щелкнул пальцами полупрозрачной руки, и в следующий момент Иероним обнаружил себя сидящим в четвертом ряду кресел гигантского театра. Бархатными там были не только кресла, но и стены, и потолок, и огромная сцена.
Стоял страшный галдеж. Иероним зажал уши руками и огляделся. Слева от него сидел какой-то толстяк (он постоянно хохотал и о чём-то просил воздух, но из-за шума ничего не было слышно); слева – странного вида клоун. Вообще, в зале было полно народу. Публика подобралась странная: важные дяди в старомодных фраках, роботы-ублюдки с отваливающейся пластиковой оболочкой, вампиры на шести ногах, ужасные мальчики, держащие в высоко поднятых руках свои глазные яблоки, тетки с головами бутылочной формы, многочисленные клоуны, переодетые алкоголиками, старички, переодетые моржами, и прочая, и прочая, и прочая. Все явно чего-то ждали.
И вот действие началось. Лось понял это, потому что в зале наступила гробовая тишина, как будто некий вакуум всосал все звуки.
На сцену вышел Ведущий. Что-то необычное было в облике этого молодого человека. Позднее Лось отметил, что у Ведущего три глаза, один на лбу.
Зал взорвался аплодисментами. Когда они стихли, Ведущий приятным голоском сообщил:
«Ну, мы сегодня повеселимся, добрые джентльмены!»
Тут снова все захлопали.
«Нужно ведь будет кого-то разоблачить, а?» – косноязычно продолжал Ведущий.
Публика заревела. Чувствовалось, что она за этим сюда и пожаловала.
«Я вижу, сегодня полно новичков! Поприветствуем их!»
( Бурные аплодисменты. Оба соседа пожали руку Иерониму).
На сцену с воплями выбежали клоуны. Заиграла дьявольская музыка. По рядам разносили пиво, в воздухе завился серпантин. Старички в первых рядах пускали слюни от восторга. Ведущий бесновался. Он пинками прогнал клоунов, выключил музыку и сказал, уставив на Лося все свои три глаза:
«А теперь попрошу на сцену Иеронима Лося».
«Мне очень жаль, – услышал Лось справа. – Купите мне там апельсин».
«Плакать хочется! – закричал Лось на соседа-толстяка, вскочив. – Плакать хочется! Ты что, не понял ничего!»
«Извините, – пролепетал толстяк в ответ. – Но я думал – апельсин».
«А ты бы поднимался на сцену, дружок, не мешкал бы».
«Ну, сейчас, сейчас выйду», – сказал Лось и с удивлением обнаружил, что сказал это уже на сцене.
«Наконец-то! – воскликнул Ведущий. – Поприветствуем!»
Снова аплодисменты и всеобщий вой. Кто-то дул в трубу. Одноногая девочка с костылем вынесла на сцену корзину с пластмассовыми цветами. Лосю бросилась в глаза содранная кожа на её лице. Лосю сразу сделалось понятно, почему так. А потому что был с ней (с девочкой) случай. Её, отбивающуюся и визжащую, родители запихали в багажник автомашины, чтобы увезти за город и утопить. Девочка же, вырываясь из багажника, прорвала головой листовое железо. А такие фокусы, понятно, даром не проходят, и вот, пожалуйста, безобразный ребенок. Но самое главное – в нем очень добрая душа и любовь к цветам.
«Внимание, – заорал Ведущий, – игры и развлечения!»
Со скрежетом провалились вниз первые два ряда, вместе со зрителями. Теперь оттуда светили синие прожектора. Оставшиеся зрители аплодировали. Старички уже всем надоели со своими слюнями.
«Однако, – сказал Ведущий. – Вернёмся к Лосю. Господин Лось?»
«Да».
«Позвольте вам задать несколько вопросов. Гхм… Где вы работаете?»
«Я работаю, – торжественно ответил Лось, – под началом товарища Заведующего Семена Алексеевича».
Он был встречен хохотом. Ведущий тоже захихикал и ущипнул Лося:
«Это хорошо, хорошо… Боитесь Противника?»
«Все боятся Противника. Особенно, когда он подслушивает».
«Нас сейчас подслушивает Противник».
«Крамиульно! Я зафоркетался совсем».
«Не являетесь ли вы вражеским шпионом?»
«Буде и зру бобчить коста-ста».
«Славно сказано. Постараюсь понять тебя, друг».
«Престакоста-ста и друе балеволить отфертый вобератчик».
«Жекоствуй, волый вобератчик!» – воскликнул Ведущий и включил красные прожектора, в очередной раз вызвав шквал аплодисментов.
«Целоста околко чумичечок».
«Не бойся, – сказал Лосю Ведущий. – Это тебе не грозит. Мы просто будем тебя разоблачать. И пора начинать».
На сцену выскочили штурмовики в серой форме. Они схватили Лося и уволокли со сцены. Лось не сопротивлялся. Его долго тащили по темному тоннелю и втолкнули в дверь, в яркий свет. И Лось очутился нос к носу с Противником.
Это была страшная опасность. Он кинулся было обратно к двери, но стоящая там толпа зрителей не пустила его обратно.
«Чего стоишь! – крикнули ему. – Беги давай наверх!»
Противник уже преследовал Лося с отвратительным чавкающим звуком. Сама смерть бежала за ним по пятам. Лось удирал от Противника по склону зеленого холма. Светило яркое солнце.
«Что же будет! – думал Лось. – Что же будет!» Умирать ужасно не хотелось.
Противник схватил Лося за ногу, но мерзкая лапа соскользнула. Иероним прибавил скорости и вроде бы немного оторвался. Но тут вдруг откуда-то взялись огромные колеса с зубцами, тяжело катящиеся вниз, навстречу Лосю. В траве поблескивали капканы.
«Эй! – крикнул ему человек, стоящий на вершине холма. – Лось, спасайся, пропадешь сейчас, Лось!»
Солнце слепило, и человека трудно было разглядеть, но Лось узнал голос Заведующего. Он не покинул его, он спасет! Когда же, когда же вернется ремонтная бригада.
Ноги перестали слушаться его, и одно из колес переехало, подмяло Лося под себя. У того потемнело в глазах. Последнее, что он помнил – клочья плоти на зубцах и нависающую над ним пасть Противника.
…………………………………..
Целый и невредимый, Лось снова стоял на сцене. Ведущий улыбался.
«Дураки! – беспомощно крикнул Лось в зал. – Толкать меня в дверь плохо! Нехорошо это!»
«То ли ещё будет, Иероним Лось».
С этими словами Ведущий столкнул его со сцены, и Лось полетел в глубокий колодец. Неожиданно мягко опустившись на его дно, он посмотрел наверх, с тем, чтобы убедиться, что и сейчас на него смотрят зрители. Толстяк, его бывший сосед, бросил в него апельсин. Толстая безобразная девочка поливала его из бутылочки дурно пахнущей жидкостью.
«Разоблачение продолжается! – вещал Ведущий. – Аттракцион номер два! Выпускайте Противника!»
В стене рядом с Лосем открылась решетка, и оттуда с чавканьем выползла подземная тварь. Она приняла на этот раз вид огромного, в рост Лося, шара со щёлкающими зубцами. Противник начал гоняться за Иеронимом, катаясь по дну колодца. Спасаясь, иногда Лось пробегал мимо двух ниш в стене колодца. В нишах помещались два дряхлых и обветшавших манекена, изображавшие двух очень старых женщин, тоже Лосю сильно кого-то напоминавших.
«Угадай, кто из них старее, – глумливо вопили наверху. – В той нише найдешь выход. Спасайся!»
Лось остановился и тупо уставился на манекены.
«Эта! Эта старее! Это чья-то мама!» – закричал он.
Противник снова настиг его.
8.
«Эй, приятель! – окликнул Иеронима молодой человек в сетчатой майке и чёрных очках».