«А?» – отозвался Лось, переводя дыхание.
«Это не твой ящичек? Он тут в окно выпал».
Лось почему-то ничуть не удивился тому, что кошмар сменился пустым тихим залом Инкубатора. Именно тут его мучил Безумный Заяц.
«Так как насчет ящичка? Не твой?»
«Мой».
«Держи. Прибыла ремонтная бригада. Тебе привет от диспетчера. Пока».
Передав Иерониму ящичек с ценным грузом, молодой человек исчез. Лось немного постоял, оглядываясь в тишине. Увидев открытую дверь в бархатный зал, он направился туда.
В зале тоже не было ни души. На то, что здесь что-то недавно происходило, указывали перевёрнутые столы, разбросанные бутылки, а также отчётливый запах крепкого одеколона Ведущего.
Выйдя из зала, Лось сразу же попал в лифт. «Ну и хорошо, – подумал он. – Нечего тут делать. Какое же это настоящее? Никакое это не настоящее».
Это конечно, не бред, решил Лось. Это всё на самом деле происходит. Только вот – кто это затеял? Какая сила за этим стоит? И лифт мне что-то не нравится; останавливается в таких местах.
Ничего не оставалось, как возложить надежду на восьмой этаж. Уж там должны будут всё объяснить. А потом назад, назад…
«Довезу ящичек, – мечтал Лось, – а потом сразу к себе домой поеду. Попрошу у товарища Заведующего машину на вечер, чтобы быстрее добраться. Человек-то он хороший, не откажет. Приду в общежитие – и спать. Завтра Рождество. Надо будет отдохнуть. Посмотрю телевизор».
Необычайно упорное настроение исказило физиономию Лося. Твердой рукой он нажал восьмую кнопку. Он почувствовал себя роковым монстром, который добивается своей цели. И самое главное – никому и ничему не доверяя.
Лифт захлопнулся и на этот раз поехал вверх, как бы исправляя свою ошибку и унося Лося от опасных подземных тварей.
Его сердце радостно забилось. Лось оперся о перила и сказал себе: «Вот досчитаю до тридцати – и приеду, куда нужно».
На счете «пять» лифт снова встал. Понятно, всё внутри доброго рабочего огорчилось и обмякло. Он стал стучать по кнопкам. Лифт не двигался.
«Вот скотина!» – сказал Лось вслух.
В шахте раздался звук, напомнивший Лосю кочергу, ворошащую в камине. Звук этот, впрочем, скоро стих. Тишина оказывала необычное угнетающее действие. У Лося начало звенеть в правом ухе, а потом и в обоих. Плохи были его дела. Да и позиция неуютная. Лось попытался раздвинуть створки кабины. Это ему не удалось.
Иероним задумался. Внутри лифт был красиво отделан красным деревом, как гроб. Лосю вспомнились похороны одного из старателей, который киркой поранил себе руку и умер от заражения крови. Плакали жена покойного, дочь, сводный брат и специально приглашенный друг. Могилу выкопали прямо в карьере. Над ней товарищ Заведующий произнес немало всех тронувшую речь. На то он и праздник, пусть очень мрачный и непривычный.
Воспоминание было слишком навязчивым. Иероним тряхнул головой. Он уставился на красное дерево стенки, его волокна образовывали причудливый рисунок.
«Ну, чего он думает, – говорил про себя Абсолютный Лифт, – сказал бы что-нибудь, поговорил бы со мной. Он же теперь во мне, и будет во мне всегда, никуда не денется. Хочешь, чтобы я тебя наверх повез? Толку-то с этого…»
Иероним заторможено оглядывал Лифт изнутри. И вдруг нерешительно сказал:
«Поезжай. Пожалуйста».
«Хрен тебе», – пробасил Абсолютный Лифт. Лось вздрогнул. «Я ведь Абсолютный, а потому делаю с тобой что хочу».
«Слушай, – натянуто улыбнулся Лось. – Давай договоримся! Ты везешь меня наверх, на восьмой этаж, а потом действительно делаешь, что хочешь».
«Я все могу сделать. А что ТЫ мне можешь предложить? Да и потом, ты новостей разве не знаешь? Рудник упраздняется, и ваш Заведующий с помощью меня избавляется от своих рабочих. Мне за тебя деньги уплачены».
Лось похолодел от того, что сказал Лифт.
Тот довольно поскрипывал стенками.
«Ты же ни черта делать не умеешь, кроме как копаться в шахте. И в твоих услугах больше никто не нуждается. Так что можешь не пытаться как-то со мной договориться. И вообще, я заболел».
Точно, не успел Лось опомниться, как Абсолютный Лифт начал дрожать и дергаться, дребезжа. Тряска быстро усиливалась. Лосю стало трудно стоять на ногах; он, стукнувшись головой, упал. Далее всё складывалось, однако, не менее трагичным образом.
Его крутило, вертело и многократно переворачивало. Трясло и подбрасывало. Из бедного Иеронима уходила жизнь. На теле один за другим появлялись жуткие синяки. Вопреки всяким правилам злой рок иногда заставляет нас пользоваться лифтом во время землетрясения.
Скверную шутку учудил Абсолютный Лифт!
«Обыкновенная простуда, сынок», – пояснил он и притворился, будто чихает. Лосю тут совсем плохо пришлось. Он уже не улавливал того, что ему втолковывал странный лифт.
Внезапно тряска прекратилась, а стенки Лифта начали накаляться и обугливаться. Лось неуверенно поднялся на плавящиеся подошвы ботинок. У него прямо в руках вспыхнул ящик с серебром. Вскрикнув, Иероним выронил ящик.
«Эй, эй, эй, ты что делаешь! Я сейчас спекусь!»
«Да, я такой. Я сильный. Но иногда, хм-м, болею, м-да».
«Ты – нехороший! Ты мешаешь мне спокойно заниматься своим поручением!» – вопила дыра в душе Лося.
Он покрылся розовым потом. Его плевки шипели и немедленно испарялись.
«Ничего, ничего, – успокаивал Лифт, – много будешь знать, и среди твоих волос появится множество седых.
«Но он же сумасшедший! Да что я ему сделал такого!»
– Но за что?
– Да сам знаешь.
Лосю казалось, что его пятки прожжены до костей. Он в отчаянии, обжигаясь, заколотился в стену Лифта, и та неожиданно развалилась. Он потерял равновесие и вслед за летящим перед ним ящичком, задетым ногой впланировал в комнату, которая тоже сразу показалась ему знакомой. Но сначала Лось попал носом в вощёный пол и проехал несколько метров, в конце упершись лбом в ящик с поручением.
Да, как всё интересно получалось-то!
Это был кабинет Заведующего, но как бы не совсем. Отличие от настоящего кабинета состояло в том, что отсутствовали окна. Да и дверей не наблюдалось. Лишь темные безобразные углы. Оглянувшись назад, Иероним увидел разорванный холст, висящий над камином. Там висела когда-то давно картина, изображающая камин, а сегодня он из неё вылетел.
За столом под зеленой лампой сидели Заведующий и старатель Федя. Они выглядели совершенно пьяными. Глаза Семена Алексеевича были, как всегда, бесцветны, он отвёл их. Старатель же Федя, увидев знакомого, здорово обрадовался и взгромоздился на стол.
Заведующий метафизически смотрел в тарелку.
«Ба! Ба! Ба! Сколько лет! Да это же Лось! – быстро заговорил Федя со стола, – точно, Лось! ей-богу, Лось! Как тебя сюда занесло, лосятина, рога и копыта, мясо! Вот, товарищ Заведующий, позвольте представить вам моего старого друга – Иеронима Михайловича Лося. Мы с ним на руднике когда-то работали. Вместе пахали. Начальник у нас был просто стерва! Просто падла начальник у нас был! но Лось!.. Лось! Какой человечище…
Семен поднял глаза и тупо уставился на Лося.
«Мммм… Лось. Интересная и, пожалуй, знакомая фамилия. Давно, наверно, было», – равнодушно заметил он.
Он закашлялся. Федя слез со стола и похлопал его по спине. Лицо Семена Алексеевича налилось кровью, кашель не проходил. Волосы его встали дыбом; он захрипел.
«Представляете, товарищ Заведующий, я не видел его несколько лет! И тут – на тебе! Лось! Дружище, чего стоишь, заходи, выпьем. Откуда ты здесь взялся? Через дверь, скорее всего, зашёл, да только нет её тут. Как же так, Лось?»
Иероним подошел к столу. Рядом стояла свободная табуретка, и он присел на неё.
Тем временем Семен Алексеевич пришел в себя и о чем-то задумался, подперев голову рукой. Федя, наливая гостю, вдруг спросил:
«А ты где сейчас работаешь?»
Внутри Иеронима свернулся жгут. Наступила неловкая тишина.
«Да вот… это… на прииске Семена Алексеевича, вот, по делам езжу», – еле прошептал он.
«Дела – это я люблю», – сказал товарищ Заведующий (Федя заулыбался, подозрительно глядя на Лося). «Без дела человек – настоящий бездельник».
По-видимому, он собирался сказать больше, но замолк так же неожиданно, как вступил в разговор.
«Чего? – переспросил тут Федя страшным голосом. – На прииске Семена Алексеевича?»