– Ну, так напиши об этом. Я видела: ты что-то постоянно записываешь в блокнот.
– Ладно. Давай, приводи меня к киногеничному виду».
5.
«…Вот уже несколько дней мы, как торнадо, как два воздушных змея, несемся по побережью.
Куда и зачем мы движемся? Душные бега в неизвестность могли бы показаться безобидной туристической поездкой. Используя случайных встречных, Ирэн получает от них загадочные инструкции. Наверное, какой-нибудь неизвестный доселе бес, дух, обитающий в данной местности, расторопно перемещает нас по своему усмотрению.
К концу дня уставший и осатаневший барсук скребет когтями Млечный Путь, слабо освещённую дорожку, уводящую из никуда в никуда.
На потрёпанной карте, в сумерках, карандашным крестиком, я обозначаю место, где мы остановились на ночлег. Полуостров, куда мы прибыли, предположительно называется Крым.
До наступления темноты следует в окрестностях данного населённого пункта разыскать подходящую возвышенность. А затем, аккуратно заметая следы, похерить свое местопребывание».
«… на вершине горы, среди живописных виноградников, мы жуем, тихо хихикая, персики, и крошим пополам кусок пахучего сыра.
Звёздное небо, необычно глубокое и таинственное, пересекает гигантская светящаяся полоса. Суточное вращение светил медленно разворачивает её.
– Наша Галактика, она пересекает все небо.
– Возможно, мы видим только некоторые из огней мироздания.
– Как так? Перед нами?
– …рукав Большой Спирали. Это плоскость, понимаешь? А мы на самом её краю, на обочине, и давно никому не нужны. Звёзды и их спутники, движутся по этой дорожке, на заданной галактической долготе, от периферии к центру… Осторожно. Не урони портвейн.
– Обалдеть, – повторяет Ирэн. – Обалдеть, обалдеть…»
«…естественно, я мог быть тысячу раз доволен Галактическим Гринписом, если бы не одно обстоятельство. В ней явно присутствует некий прибабах, этакий бесплатный довесок. Уже находясь в другом измерении повествования, существо буквально рвется с моего мысленного поводка, и пропадает, как будто его и не было, в поисках живых открыток, в поисках нор других дружелюбных барсуков. Были моменты, когда мне хотелось вздохнуть – эхухм, уже всё равно, лечь на свою верхнюю полку, и навсегда отвернуться лицом к стене, чтобы, наконец, разгадать загробную сущность буквы «У». Она немаловажна, уверяю вас. Но что-то привязывает, что-то всё-таки привязывает к человеку, когда вот так едешь сквозь тьму на адском паровозе. Бывало так, что я, в полном отчаянии, стоял на перроне у отправляющегося во тьму состава. В самый последний момент она всегда оказывалась рядом, как будто никуда и не уходила.
Мало того, в её взгляде читался явный укор моему недоверию. Она как будто спрашивала меня: «Почему ты думаешь, что я тебя подведу? Я совершенно обычный, хорошо обученный барсук».
– Всё же приглядывай за ней, Алексей, – говорю я себе, но чувствую, что стремление быть всюду, стремление раствориться в проплывающей мимо бесконечной Вселенной постепенно заражает меня.
В какой-то момент я отчаялся удержать свой контроль. Последовав примеру шайтана, начал подпаивать доверенное мне существо. На время это решало мою проблему. Она, как обычная человеческая девушка, засыпала у меня на плече, и мы спокойно ехали дальше.
Чтобы скоротать время, я открывал свою дорожную энциклопедию, и погружался в её изучение. Однако этим мало что прояснялось…»
«Барсук. Стопоходящее животное. Его след на голом снегу или сырой земле напоминает след медвежонка. При этом ясно видны отпечатки голой ступни»…
2.
«Жалкие обрывки текста, составляющие мой подлинный походный дневник, я не могу истолковать однозначно даже для себя. До окончания развязки мой трип обречен. В самой кульминации повествования, он развалится на осколки, которые не сможет склеить самый опытный ювелир. Любая попытка сделать что-то в этом роде – обречена на провал… Становится очевидным, что привычные человеку сферы, раздвигаясь до невообразимых границ, заставляют его терять всякое разумение происходящего. Посему данный фрагмент действительности – всего лишь попытка прикоснуться к чему-то большому, немыслимому и ужасному. Несмотря ни на что, приходится продолжать быть. Искренне желаю уцелеть в этой крайне запутанной истории, которой, впрочем, никогда не будет конца…»
Пишу при свете фонарика. 3:13 a/m
«…Среди ночи я проснулся. Что-то с огромной скоростью приближалось к нам по склону горы.
Я вскочил и встал на четвереньки, вглядываясь в темноту. Барсук пугливо прижался к земле.
Оно, что бы это ни было, стояло прямо перед нами. Я видел, как блестят глаза неизвестного зверя.
Я что-то сказал ему, а что, совершенно не помню. Кажется, это был язык, которого я никогда раньше не слышал.
Животное вздохнуло и помчалось по склону прочь, легкое, сильное, быстрое. По красивой вытянутой параболе оно удалялось от нас. Встреча и пробуждение длились несколько секунд. Я даже ничего не успел что-то сообразить или нащупать какое-нибудь оружие. Впрочем, в этом вряд ли была необходимость.
Похоже, местные волки-медведи решили нас до поры до времени не кушать. Наш живой жир оказался им неинтересен…»
Утро. При первых лучах солнца мы просыпаемся в обнимку с весьма дружелюбно настроенными горными козлами, на вершине вулкана Кракатук. Скрытое ночью во мгле при утреннем освещении оказывается великолепной панорамой: море, горы, города, прочая местность.
Позабыв о ночных страхах, пакуем разбросанные на пятачке вещички.
– Пенис свой не забудь. Вот он, валяется, – деловито показывает мне барсук.
– Спасибо, – говорю. – Надо думать, пригодится ещё».
«Отдохнув на специальном пенном коврике, мы спускаемся с гор и просим у местных жителей воды. Крымские карликовые овчарочки, которые здесь также обитают, с радостным тявканьем окружают инопланетян.
Подозреваю, что мы выглядим странно, околачиваясь на задворках туристической зоны. Со своими огромными очками и бородкой, я не рискую быть опознанным, а Ирэн, как загадочное явление природы, как неясная дымка на горизонте, и вовсе не от мира сего».
«…Наш угарный анабабис продолжается. Один город сменяет другой, а я, в своих треснувших темных очках, повторяю:
– Чёртов смысл, Ирэн. Чёртов смысл.
Место нашего дневного обитания – автовокзалы. Вымыв в фонтане абрикосы, мы торопимся на очередной транспорт. Инструкции, полученные моим товарищем, каждый раз заново определяют наш маршрут, и водопад Джур-Джур, наша круглосуточная мечта, до которой мы так, кстати, так и не добрались – начинает казаться недосягаемым.
В крайнем случае, всегда существует возможность катапультироваться через горные пороги, – верхом на шайтане, счастливом обладателе разбитых «Жигулей». Из окна транспорта мы любуемся пролетающими мимо местными видами.
Полуостров выглядит привлекательной курортной зоной. Вечерами улицы городов наводняют отдыхающие. Поскольку уходить ночью в горы становится страшновато, мы иногда принимаем участие в этом празднике жизни. Тем более, что мой попутчик явно обнаруживает слабость к легким белым винам, лакая их из блюдечка».
KokTебель. 21 августа 2000
Насколько можно судить из некоторых фрагментов отчёта, миссия Галактического Гринписа на Крымском полуострове отличалась крайним драматизмом. Необходимость тщательно засекречивать все передвижения и остановки пагубно сказалась на психике её участников. В равной степени, эмоциональной перегрузке подверглись как писатель Листопад, так и его Персональный Барсук. Пребывание в аномальных зонах приносило последнему особенный вред; в результате частично его память была стёрта. Остатки энергетических ресурсов были использованы для поддержания человеческой сущности попутчика.
Факт психотронной агрессии был налицо, однако враг, действующий из-за угла, по-прежнему оставался неопознанным. Следовало разобраться, не имеем ли мы дело с новым, неизученным видом терроризма? Или попросту являемся свидетелями бунта материи, направленного против любых проявлений человеческого разума?
Ответов на эти вопросы никоим образом не предвиделось. В подобном, довольно сумрачном настроении, агенты прибыли в Коктебель-71, то есть один из вариантов Коктебеля прошлого, настоящего и будущего. Хорошо знакомый любому отдыхающему город должен был стать точкой, где наши герои впервые обнаружили себя в реальном мире. Посему были неизбежны провокации, в данном случае, со стороны московских лесбиянок.