Ничего не могла поделать — громко всхлипывала, изнывая от резких движений внутри меня. Твёрдый член пронзал до помутнения рассудка, до чёрных точек перед глазами, до онемения пальцев на ногах.
Я слышала шлепки наших влажных тел, до ужаса неловкие, но безумно возбуждающие звуки, которые издавала и которые подогревал парень, большим пальцем стимулируя клитор.
— Che bel bambino sei, — бормотал Адриано на своём родном языке, наверняка догадываясь, с какой силой эти музыкальные слова влияли на меня. — Scopami più forte! Più forte!
Мышцы лоно сжались вокруг напряжённого члена, и я в нетерпении задвигалась быстрее, предчувствуя взрыв. Ещё немного… Ещё! Ещё! Ещё!
Я это прокричала? Не иначе, раз Адриано зафиксировал мои бёдра руками и принялся активно пронзать до предела, до пиковой точки. Как на снежном склоне, когда пересечение определённой черты предвещало неминуемый спуск вниз.
Стремительный. Долгожданный. Незабываемый.
— А-а-дриано! — воскликнула и тут же оказалась опрокинутой на подушки.
Мне не требовалось говорить о своих потребностях, Адриано чувствовал меня на эмоциональном уровне: сжимал в объятьях сильнее, прикусывал кожу шее безжалостнее, осыпал поцелуями откровеннее.
Мне не требовалось кричать о желании, он удовлетворял его одними прикосновениями, доводя до точки невозврата.
Рвано всхлипнула под аккомпанементы итальянской брани и ощутила горячую струю спермы, оросившей моё бедро.
Низ живота отпустило. Только лёгкая вибрация продолжала щекотать мои внутренние нервы, накалённые до предела. Пальцы на руках и ногах дрожали, и подобная встряска на мгновение испугала. Раньше такого не было.
Раньше я касалась себя внизу живота, доводя до кульминации. Раньше я спешила в ванную комнату, чтобы быстрее смыть следы и запах секса.
Раньше было не так, как сейчас. Сейчас я вовсе не могла двигаться. Сейчас не было необходимости касаться себя, потому что каждый миллиметр моего тела был опалён мужскими руками. Не осталось ни одного участка кожи, до которого не дотронулся Адриано.
Сейчас я не могла уйти в ванную комнату, потому что не было сил. Потому что тяжесть мужского тела придавила к матрасу, и эта тяжесть была только в радость.
Адриано приподнялся на локтях, позволяя лунному свету переливаться на его лице, и коснулся губами моего лба:
— Такая милая Эми… В постели тебе сложно оставаться милашкой, да-а?
Закрыла лицо ладонями, чувствуя, как запоздало запылали щёки, и услышала тихий смех.
Адриано перекатился с меня и принял сидячее положение, заставляя и меня поспешить за ним. Вот теперь мне неловко.
— У тебя есть салфетки?
— В ящике тумбочки, — ответила и не сразу поняла, для чего они потребовались. Только после, когда сухая салфетка коснулась моего бедра и стёрла следы нашего безумия, я спохватилась:
— Давай я…
Но салфетка уже оказалась в мусорном ведре, а Адриано быстро приглушил мои слова поцелуем:
— Завтра рано вставать. Не против, если останусь у тебя в кроватке?
В неуверенности посмотрела на выход, на что Адриано тут же сомкнул руки на моей талии и опрокинул на кровать:
— Думала, я тебя так просто отпущу?
Улыбнулась, теснее прижимаясь к груди парня, и позволила накрыть себя одеялом.
— Не отпустишь? — негромко спросила, получая в ответ ещё одну порцию поцелуя.
Сердце сменило темп, возвращаясь в привычное состояние, отчего и гнетущие мысли одна за другой стучались в голову. Не хотела концентрировать на них, хотела полностью погрузиться в тёплые объятья, но не вышло.
Только услышала размеренное дыхание Адриано, который спустя пятнадцать минут медленно погрузился в сон, я осторожно выбралась из кольца его рук. Поправила одеяло, боясь, что холодный воздух потревожит его сон, и на цыпочках скрылась в ванной комнате.
В тёмном помещении горели две лампочки, расположенные по обе стороны от зеркала, и я не стала включать основной свет. Глаза и так кололо, не хотелось обременять их ярким светом.
Стянула с волос резинку и пальцами расправила локоны, которые спутались из-за сумасшедших метаний по кровати. Вспомнила и не сдержалась в глухом стоне. Стоне стыда и неловкости.
Закрыла лицо ладонями и втянула ноздрями кислород, только вместо желанного «источника жизни» в лёгкие поступил запах мужского тела. Мои руки пропитаны этим запахом, и я испытывала сродни грусти от мысли, что через несколько минут придётся смыть с себя этот запах.
Включила воду в душе и дёрнулась от холодного потока, который требовал быстрой настройки температуры. Отрегулировала поток воды и подставила под него лицо, чувствуя, как крупные капли скатывались по щекам и разбивались о чёрную плитку. Уже не была уверена, что лицо омывала вода, а не солёные слёзы.