— Со мной всё хорошо, — сухо подтвердил и усмехнулся. — Лучше всех.
Приблизилась к парню, на физическом уровне ощущая, как кожа с каждым шагом покрывалась морозной коркой, и обхватила ладонями его лицо:
— Адриано-о…
— Тебе лучше уйти, — произнёс он и резко отчеканил. — Перестань уже плакать.
— Я не плачу, — тут же заверила и наглядно промокнула пальцами глаза. — Я больше не плачу.
— Теперь уходи.
— Адриано, пожалуйста, — взмолилась и уткнулась лицом в его влажную, горячую ключицу. — Не отталкивай.
Неужели непонятно, что я не смогу уйти? Оставить его сейчас, в таком подавленном состоянии… Как Джейкоб умудрился оставить его одного в квартире? Спрятать острые предметы — это не гарант безопасности!
— Ты так и не поняла, — длинные пальцы сомкнулись на моём подбородке и больно сжали. — Я же попытался быть милым и объяснить, что твоё нахождение здесь не имеет смысла. Сказать прямо, Эми? Обидеть?
Покачала головой и постыдно шмыгнула носом:
— Не обижай и не отталкивай.
Проглотила ком в горле и ойкнула, когда захват усилился и перешёл на скулы:
— Пойми же, я жалею и стыжусь нашей связи! Биполярка часто привносила сюрпризов в мою жизнь, но… Diavolo! Мне не сдалась закомплексованная разведёнка с довеском. Так понятней? — выпустил из стального захвата моё лицо и рукой указал в сторону прихожей. — Выход помнишь где, не провожаю!
Наблюдала, как парень вновь положил голову на согнутые локти и более не проронил ни слова. Да и зачем? Я же услышала.
На ослабленных ногах прошла в прихожую и открыла шкаф, чтобы снять полушубок с вешалки. На этот раз пуговицы не противились моим пальцам, и молния на сапогах поддалась с первой попытки.
Шапка промокла, как и промок шарф из-за растаявших снежинок, и я не стала покрывать голову мокрыми аксессуарами. Схватилась пальцами за дверную ручку и, поколебавшись секунду, покинула квартиру.
Когда дверцы лифта закрылись перед моим носом, я моргнула. Глаза пекло от сухости и кололо от нещадных слёз, которым намеренно не позволяла предстать миру.
Нащупала в кармане полушубка мобильный телефон и, не обращая внимания на десятки пропущенных звонков и сообщений, открыла контакт Бьянки. Пальцы были настолько холодными и онемевшими, что сенсор не сразу реагировал на их прикосновение.
Напечатать сообщение не получилось, а звонить слишком рискованно: я боялась, что не сдержусь и расплачусь.
— Бьянка, снова я беспокою, — нажала на кнопку записи аудиосообщения и молилась, чтобы голос не дрогнул. — Ты была права: Адриано слишком подавлен. Может, ты навестишь его? Или попросишь навестить ваших общих друзей? Мне кажется, ему небезопасно оставаться одному.
Вышла на улицу и прикрыла глаза ладонью, стоило морозному потоку ветра ударить в лицо со всей мощью. Мой пучок на голове растрепался по дороге к машине, и в какой-то момент дал о себе знать болезненными позывами в затылке из-за острых шпилек.
Прошла мимо охраны и кивнула на прощание, несмотря на недобрый взгляд в мою сторону. Охранник пытался остановить меня, пытался избавить от той пустоты, что образовалась после встречи с молодым человеком, однако я собственноручно устроила для себя пытки.
Заслужила этот недобрый взгляд, как ещё один знак того, что я поступила неправильно и рано или поздно ли каждый опрометчивый поступок воздавался.
Лиам вышел из машины и открыл для меня дверь, чтобы я скрылась от непогоды в комфортабельном салоне. По сравнению с улицей в автомобиле царило тепло и пахло хвойным лесом. Видимо, последнее стало решающим фактором для моих нервов.
Прижала лоб к холодному окну и плотно закрыла глаза, в проигрышной попытке сдержать слёзы. Они выкатывались из внешних, из внутренних уголков глаз, влажность тонкой змейкой вытекала из носа, и рукав полушубка не спасал ситуацию.
Ничто не могло остановить неконтролируемый поток. Я сама не могла себя контролировать, проглатывая рыдания, чтобы не напугать Лиама.
Однако он всё видел. Не мог не видеть, как лихорадило мои плечи и раздувало грудную клетку от нехватки кислорода.
Мои худшие опасения оправдались. Мои страшные сны материализовались наяву.
Всё было не по-настоящему. Я поддалась на провокации своей бурной фантазии, позволила увлечься молодым человеком и упорно не реагировала на предостережения внутреннего голоса.
«Ты ему не нужна», — вот что кричал внутренний голос, вот как нестерпимо бился в конвульсиях, наблюдая за моей бурной реакцией на парня.
Дружелюбие — максимум, что он мог предложить, и только сейчас осознала это. Он был мил и добр с первой нашей встречи, и его добродушное отношение распространялось на каждого на дне рождения Эйтона. Он не выделил меня среди толпы, а я его выделила.